— Я приду, Антонио, приду. Только не сердись. Прощай.

— До вечера.

И девушка побежала вдогонку матери, та была занята своими мыслями и ничего не заметила.

Зато рядом находился тайный соглядатай, не пропустивший ни слова из их беседы.

Это был приземистый, тучный человек, с выпуклой грудью, втянутой в плечи головой и короткими, жирными руками, волосатыми, словно у обезьяны. Черные волосы, брови и борода разрослись у него необыкновенно густо, а маленькие, заплывшие бурые глазки сверкали, как горящие угли. Одежда этого странного человека не походила на кожаные костюмы охотников. Должно быть, он был богат, если судить по золотой цепи, золотым пуговицам на суконной куртке и пряжке из драгоценных камней, украшавшей его широкополую шляпу.

То был богатый живодер и скотопромышленник, испанец по имени Педро Хуан де Борика, известный в деревне под кличкой «Медведь-толстосум».

Педро пристал к берегам Эспаньолы на корабле, направлявшемся в Новую Испанию. Хотя у него не было ни родни, ни знакомых на острове, он решил присоединиться к населявшим его охотникам и живодерам.

Обосновавшись в Сан-Хуан-де-Гоаве, Педро стал помогать кому-то из своих земляков, а потом и сам занялся торговлей; вскоре удача да к тому же еще упорство и выносливость помогли ему стать одним из самых богатых людей в округе.

Медведь-толстосум, как все теперь называли его, никогда не играл, для этого он был слишком скуп. Лишь единственный раз сразился он в карты с одним из своих друзей и проиграл. На следующий день его друга нашли в поле с кинжалом в сердце.

Все обвиняли Педро, но никто не сказал ему ни слова. В здешних краях принято было мстить только за собственные обиды. Педро не раз заводил знакомство с веселыми девицами, разделявшими жизнь охотников, но все они бежали от него, — уж слишком он был груб и скареден.

Богатый живодер жил один, без семьи, в просторном удобном доме и держал множество слуг, которые помогали ему пасти стада, загонять в крааль скот, забивать быков и продавать кожи.

В день, которым началось наше повествование, Педро долго стоял на площади, беспокойно посматривая по сторонам жадно сверкавшими глазами. Когда в торговых рядах появились Хулия с матерью, он пошел следом за ними и незаметно подслушал разговор Хулии с возлюбленным.

Если б кто-нибудь взглянул в тот момент на живодера, то заметил бы, как он побледнел и скрипнул плотными белыми, словно браслет слоновой кости, зубами. Но в густой толпе рабов, охотников и торговцев, валом валившей на площадь, некому было обращать на это внимание.

Хулия и ее мать продолжали свой путь, а Педро оставил их в покое и, грубо расталкивая всех встречных, направился в уже знакомую читателям таверну «У черного быка».

В тот час таверна была почти пуста. Начало смеркаться, и весь народ потянулся на рыночную площадь. Живодер уселся за столик в укромном углу и властно крикнул, словно подзывая бессловесную скотину:

— Исаак! Исаак!

В тот же миг перед ним появился высокий, тощий, бледный старик, с большой шапкой в руках.

— Поди-ка сюда, иудейский пес, — сказал живодер, схватив его за руку и силком усаживая рядом с собой. — Садись, сын Моисея.

— Обращенный, обращенный, если изволите помнить, милостивый сеньор, — ответил старик, низко кланяясь и не выказывая никакого неудовольствия. — Обращенный, ибо хотя здесь и нет инквизиции, а все же лучше, чтобы все было ясно, как божий свет.

— Провались ты хоть на тот свет! Брось свои увертки и отвечай. Ты обманул меня?

— Да накажет меня бог отцов моих, если я когда-нибудь вас обманывал!

— Не говорил ли ты мне, что этот проклятый мексиканец Железная Рука вовсе не возлюбленный Хулии?

— Я говорил, что ничего об этом не знаю, но никогда не уверял, что этого нет, а между двумя такими утверждениями немалая разница.

— Ах ты собака, да я сдеру с тебя шкуру, как с теленка!

— Да убережет меня бог Давида от такой напасти! Впрочем, вы все равно ничего мне не сделаете.

— Ничего не сделаю? А почему это ты так уверен?

— Слишком уж я вам нужен и слишком много вам помогаю, чтобы вы решились на подобное безрассудство.

— Ну и хитрец же ты. Однако нам есть о чем подумать. Я твердо знаю, что Хулия и охотник любят друг друга.

— Возможно, — уклончиво заметил старик.

— Возможно? Говорю тебе, я в этом уверен, жалкий пес! — крикнул с раздражением живодер и изо всех сил стукнул кулаком по столу.

— Потише, — с величайшим хладнокровием ответил Исаак, — потише, вы сломаете стол, а он сделан из отличного дерева, и вам это дорого обойдется.

Живодер презрительно взглянул на него и слегка оттолкнул от себя стол.

— Что же нам предпринять? — продолжал он. — Эта любовь путает мне все карты. Хулия не захочет стать моей женой. Теперь я понимаю, почему она всегда пренебрегала мною, все из-за этого охотника! Проклятые охотники, и они еще смеют презирать нас и обзывать мясниками, а сами-то просто воры! Все смазливые девушки в деревне только для них, не говоря уж о тех, что они привозят себе из Санто-Доминго, из Асо и откуда попало. Хоть бы их всех чума унесла, вот когда остров Эспаньола станет сущим раем!

— Гм! — усмехнулся Исаак.

— Что же все-таки делать? Посоветуй. Я плачу тебе достаточно, чтобы ты помогал мне в моих делах.

— Вам надо похитить Хулию.

— Вот так совет! Чтобы охотник, узнав об этом, проткнул меня копьем или всадил мне пулю в лоб, как дикому быку? Нет, я не так глуп. Придумай что-нибудь другое.

— Да ведь у вас хватит сил убить быка одним ударом, взвалить его на плечо и потом еще и съесть, словно Милон Кротонский.

— Не важно, я не хочу ссориться с охотниками. Итак, что ты можешь придумать еще?

— Почему вы думаете, что Хулия и Железная Рука любят друг друга?

— Да я сегодня собственными ушами слышал, как они назначали друг другу свидание на вечер.

— Где?

— За селением, в роще Пальмас-Эрманас.

— Отлично. Тогда слушайте: наверняка охотник придет в рощу из лесу, где он ночует со своими друзьями-англичанами, а Хулия — из своего дома. Не правда ли?

— Возможно.

— А распрощавшись — ведь волей-неволей им придется расстаться, — он отправится в свою хижину, а она к себе домой?

— Должно быть, так.

— И Хулия придет в рощу и уйдет оттуда одна.

— Так оно и будет.

— Тогда спрячьтесь, подкараульте ее при возвращении, убедитесь в том, что она одна, а когда она пройдет мимо вас, хватайте ее, — бьюсь об заклад, она вас не узнает, — и тащите в лес, а потом придете ко мне и сами скажете, так ли уж хочется вам взять Хулию в жены или вы предпочитаете оставить ее охотнику.

— Понятно, — со смехом ответил живодер. — А вдруг она меня узнает?

— А вы переоденьтесь. Ночью, да еще переодетого, ни за что не узнает. К тому же перепугается…

— Но как же мне переодеться?

— Обрядитесь в костюм охотника, наденьте кожаную маску да закутайтесь в плащ.

— Превосходно! Если все сойдет удачно, то либо я и думать забуду о своей прихоти, либо девчонка перестанет ломаться и выйдет за меня замуж. А уж если дело сорвется, придумаем что-нибудь