— Да, милорд. Оба ждут приговора вашей милости.

Они вошли в пустой зал, где неловко переминались с ноги на ногу двое солдат.

— Кто из вас последним видел пленника? — грозно осведомился рыцарь.

— Я, милорд. — Жан выступил вперед.

— Когда?

— Прошлым утром.

— Прежде чем тебя сменили, ты убедился, что пленник на месте?

— Это было уже ночью, милорд. — Жан виновато понурился. — Я решил, что он спит.

— Выходит, ни он, ни ты, — суровый взгляд Рольфа приковал к месту Луи, — не соизволили проверить, все ли в порядке?

— Нет, милорд, — Луи вытянулся в струнку. — Я тоже думал, что он спит. Но…

— Что?

— Он никак не мог сбежать при мне — я все время был на посту и глаз не сомкнул! Клянусь вам, милорд, что не вру — провалиться мне на этом самом месте!

Рольфу показалось, что солдат говорит правду, и он повернулся к Жану:

— Ну а ты что скажешь?

— Виноват, ваша милость! — буркнул тот. — Живот у меня прихватило — прямо страсть! Едва в штаны не наложил, пока до кустов добежал — чуть кишки наружу не вывалились!

— И ты покинул свой пост, — беспощадно уточнил Рольф.

— Худо мне было, так худо — я даже не соображал, что творится!

Рольф презрительно скривился, но он умел держать свои чувства под контролем; только глаза выдавали душивший его гнев.

— И когда тебе стало так плохо?

— Аккурат после того, как я поел, милорд, как раз во время праздничного обеда!

— Отбери у него меч, — приказал Рольф, обращаясь к Гаю. И снова посмотрел на Жана: — Ты освобождаешься от своих обязанностей, пока я не решу, что с тобой делать.

— Вы полагаете… — Гай тревожно глянул на Рольфа.

— Не полагаю, а уверен — его отравили. Кто-то еще жаловался на такую странную болезнь?

— Нет.

— Милорд! — вдруг встрепенулся Жан.

— Да?

— Это ж она еду принесла!

— Кто? — Рольфу показалось, что сам воздух в зале застыл от напряжения.

— Та ведьма… ну, сестра миледи…

Ему не сразу удалось скинуть оцепенение, но все же он спросил:

— И ты ничего не заподозрил — даже после того, что случилось с Гаем в Кесопе?

— Еще как заподозрил, ваша милость, но она у меня на глазах все попробовала сама. Но она откусывала малюсенькие кусочки, милорд, уж совсем малюсенькие!

Рольфа затопила душная, черная ярость. Она отлично знала, на что идет, и все же сделала это! Измена — это слово терзало его, разрывало на части сердце и душу.

— Так я и знала! — выкрикнула Алис, незаметно подкравшаяся к норманну сзади. — Милорд, она и мне предлагала помочь освободить Моркара, да только не на ту напала! Я обозвала ее дурой и выгнала вон!

Рольф тут же насторожился, хотя сначала собирался попросту заткнуть Алис рот и выставить из зала.

— Почему вы не доложили об этом мне?

— Вы слишком крепко спали, милорд! — Алис потупилась, однако в ее глазах сверкало откровенное злорадство. — Я приказала Гаю бросить ее в темницу за измену, но он не подчинился!

Рольф мрачно уставился на Гая, и тому сразу стало не по себе.

— Леди Алис решила, что она отравила вас, милорд, и потому обвинила сестру в измене; но когда я убедился, что виноват не яд, а вино, то не счел нужным запирать ее в каземате. Если ваша милость считает, что я поступил неверно, я с радостью приму любое наказание.

— Ты все сделал правильно. — Рольф поднял руку и глубоко вздохнул. — Снаряжать погоню за Моркаром уже нет смысла — его наверняка и след простыл. Гай согласно кивнул.

— Разыщи Кейдре и привяжи перед конюшней. Да не забудь приставить к ней стражу!

— Слушаюсь, милорд!

Повернувшись, Рольф подошел к большому обеденному столу. Минуту он стоял неподвижно, однако рвавшаяся наружу ярость заставила его сжать руку в кулак и так грохнуть по столешнице, что дубовые доски не выдержали и дали трещину.

Кейдре окончательно измучилась в бесплодных попытках удобно устроиться на куче соломы. Веревка от связанных за спиной кистей рук тянулась вверх, к столбу у дверей конюшни. Ее часовой, развалившись на охапке сена, лениво следил за всеми, кто проходил мимо, но от зевак все равно не было отбою.

Кейдре провела здесь уже не один час и отупела настолько, что перестала обращать внимание и на издевки, и на сочувствие. Похоже, что вся округа собралась поглазеть на такую редкую картину. Слово «измена» то и дело тревожным шепотом пролетало над толпой.

Жена нового эрла тоже не отказала себе в удовольствии наведаться к пойманной мятежнице: она шла с гордым видом победительницы и не скрывала своей ненависти.

При виде Алис Кейдре напряглась всем телом, так что веревки врезались в кожу. Она не ожидала от сестры ничего хорошего.

— Ну, теперь ты у меня попляшешь, ведьма! — прошипела Алис. — Помяни мое слово.

Кейдре и без того едва держалась; у нее было такое чувство, что она вот-вот расплачется. К счастью, Алис спешила по своим делам и не задержалась надолго. Кейдре все еще не верилось, что в ее сестре может таиться такая лютая ненависть. Но в одном она права: Кейдре дорого заплатит за измену. Ее ведь предупреждали, и не раз!

Ох, Пречистая Дева Мария, что теперь с ней будет?

Как только она увидала этим утром Гая, то сразу поняла: он явился по ее душу. Ей даже не пришло в голову попытаться бежать — разве от норманнов скроешься! Единственное, на что у нее хватило сил, — гордо держать голову. Однако вместо того, чтобы отвести ее к Рольфу на скорую и суровую расправу, Гай привязал ее к позорному столбу, где она провела почти весь день.

Когда же наконец явится он?

Сердце Кейдре сжалось от смертельной тоски. Ожидание стало для нее самой изысканной пыткой. Он нарочно тянул время, чтобы сделать ее мучения непереносимыми, и добился своего!

Наступила ночь, и в темноте ее страхи разрослись до неимоверных размеров.

Теперь Кейдре уже не сомневалась, что ее ждет виселица, и молила Небо о милосердии.

И все же, несмотря на отчаяние, она не унизилась до расспросов, ни о чем не просила своих стражей, хотя предательское воображение не раз подсказывало ей выход: броситься перед норманном на колени и в слезах вымолить пощаду. Но она выстоит, выстоит во что бы то ни стало! Пока же ей было ясно одно — ее жизнь больше не стоит ни гроша.

Кейдре охватило какое-то странное оцепенение — полусон-полуявь, и она неподвижно застыла у позорного столба, в то время как перед глазами ее чередой проходили жестокие видения казней и пыток.

Глаза у Рольфа горели так, словно в них насыпали песку. Он всю ночь просидел в одиночестве в зале, то и дело проваливаясь в тяжелую дрему, превращавшуюся в настоящий кошмар. Он видел Кейдре с исхлестанной до крови спиной и открывал рот, чтобы закричать, но не мог издать ни звука. Потом он просыпался, обливаясь холодным потом, и снова засыпал.

Когда Рольф проснулся в очередной раз, близился рассвет.

Нет, он не сможет!

Не сможет выполнить свой долг?