У Джеймса был вид человека, возмущенного до глубины души. Впору было вообразить, что Рейчел гнусно предала его, – и это после того, как он оказал ей такое одолжение.
– Ну вот, а я только-только разыгрался!
Он отбросил свою ракетку в сторону и устало последовал за Рейчел к столу, где остальные перестали хихикать и недоумевающе разглядывали один из снимков.
– У папочки вместо шапки букашка! – изрекла Бет.
– Это жук, – решил Мэтт. – Должно быть, заполз внутрь в аппарат.
На снимке были запечатлены Крисси, Сабина и Джеймс, сидящие у бассейна, с лицами потными и побагровевшими от солнца. Кадр был снят с некоторой недодержкой, но всеобщее внимание привлекло не это, а крупное насекомое, устроившееся на голове Джеймса: увеличенное линзами фотоаппарата, оно заслоняло половину Джеймсова лба. Наложение изображений создавало иллюзию, будто тварь запустила свои жвала в правый висок Джеймса.
– Высасывает твои мозги! – заявил Мэтт.
Тогда, сказала Сабина, оно умрет с голоду, – и все так и грохнули. В отличие от младшей сестренки, Джесси не смеялась. Она уставилась на изображение жука глазами полными ужаса.
Жук присутствовал и на следующем снимке: Джеймс, снятый крупным планом и сонно улыбающийся в камеру. Насекомое и здесь оказалось увеличенным, но вдобавок еще и расплывчатым, не в фокусе. И снова создавалась иллюзия, что жук прицепился сбоку к голове Джеймса.
– Фу! – бездумно охнула Крисси.
На следующем снимке, предъявленном обществу, жук отсутствовал. Здесь были запечатлены Бет и Джесси, весело обдающие друг дружку брызгами в бассейне. Жучок, должно быть, выполз из камеры, заметил кто-то; вероятно, он намотался на кассетную катушку, предположил другой; как удачно, что он испортил не все снимки, порадовался третий.
После того как все фотографии были внимательно изучены, снабжены подписями и прокомментированы, Мэтт зашел в дом и открыл по бутылочке пива для себя и для Джеймса.
– Партию в триктрак? – предложил он, и Джеймс высокомерно снизошел до согласия. Они разложили доску и принялись пересчитывать шашки, Рейчел с Бет отправились играть в бадминтон. Джесси унесла свои фотографии наверх, а Крисси с Сабиной расположились в патио на шезлонгах.
Солнце ползло по небу. Послеполуденная жара поднималась маревом от земли, и прокаленная почва источала аромат чего-то надежного и теплого.
Под звуки неторопливого разговора двух женщин, смешанные с возгласами игроков в триктрак и с негромкими ударами по волану в дальнем конце сада, никто не заметил, как Джесси вышла из дома.
Недалеко от главного здания располагалась конюшня, переоборудованная в гараж. Джеймс предназначил ее для своего «мерседеса», тогда как глянцевитому автомобилю Мэтта – новенькому «форду- Ка» – пришлось жариться на солнцепеке. Старые ворота конюшни посерели и рассохлись, потрескались от солнца и дождей; волокна древесины во многих местах замшели и поросли пятнами зеленоватого лишайника. Запором служил массивный брус, столь же потрепанный годами, – к нему-то и было приковано внимание Джесси. Она не сводила с него глаз уже минут десять, прежде чем мать взглянула на нее, повинуясь какому-то безотчетному импульсу.
– Джесси, – окликнула ее Сабина. А потом более тревожно: – Джесси!…
Джесси только моргнула, затаив дыхание; ее лицо словно окаменело.
Сабина догадалась, что сейчас будет. Она выкарабкалась из шезлонга, но было уже поздно:
– Нет, Джесси! Не надо!
Джесси пригнула голову, набычилась и со всех ног рванулась к воротам конюшни. Раздался ужасный треск: она врезалась лбом в запорный брус. Ее отбросило назад. Без чувств она распростерлась в пыли.
6
Тропосфера – самый нижний слой земной атмосферы; это театр, где развертываются все главные погодные процессы. Она простирается до высоты примерно в одиннадцать километров над полярными регионами и шестнадцать километров – над экваториальной областью. В этом слое содержатся девяносто девять процентов всех водяных паров, которые присутствуют в земной атмосфере.
И в самом деле, атмосфера – настоящий океан газов и водяных паров, и мы живем на дне этого океана, подвергаясь всем возмущениям преобладающих приливов и отливов, испытывая воздействие его титанических вихревых течений.
7
В то время как другие взрослые, а с ними и Бет, столпились вокруг Джесси, поднимая ее на ноги, исследуя ушибы и царапины и оглашая воздух тревожным кудахтаньем, Мэтт держался в сторонке. Не то чтобы он был равнодушен к происходящему. Наоборот, он нервно постукивал по столу шашкой от триктрака. Он был, может быть, привязан к Джесси больше, чем любой из их компании. На самом деле, не имея собственных племянников и племянниц, он выбрал для себя роль доброго дядюшки по отношению к Бет и Джесси. Но Мэтт не мог удовольствоваться скромной ролью просто дядюшки; он должен был стать
Добиться этого было легко. Все, что от него требовалось, – дарить множество подарков, устраивать шутливые розыгрыши по телефону, смешно коверкать голос и посылать по почте странные предметы. Нет, Мэтт не оставался безучастным; просто он никогда не знал, что делать.
Насколько он мог судить, другие всегда знали, следует ли вызвать «скорую помощь» или принести стакан лимонада, воспользоваться бактерицидным пластырем или уложить кого-то спать без ужина. Поэтому Мэтт и держался в стороне, предпочитая не делать ничего, но зато не рискуя сделать или сказать что-то не так, и размышлял о своей неприспособленности.
Как это хорошо, думал Мэтт, что маленькие девочки не знают правды о своих любимых дядюшках. Сам
