момент остановиться на первом углу, чтобы осчастливить туземцев подходящей цитатой.

Однако это ему не удалось: он был ошеломлен не меньше нас. Стоило выйти из отеля, оснащенного кондиционерами, ощущение было такое, будто тебя окунали в искрящийся тропический аквариум: люди скользили мимо как пестрые рыбы, а вы плыли, наталкиваясь в уличных водоворотах на барьерные рифы торговых рядов. Даже воздух, казалось, давно бы стоило сменить на свежий. Дрожащие, изломанные лучи фонарей отражались в гранях ночи, как на чешуе дракона, и слова Мика насчет опиума вывели нас наконец из состояния транса.

В тесноте рыночных проходов на огромных, как барабаны, сковородах и в круглых широких мисках размером с тележное колесо шипело какое-то варево, наполняя воздух, сгустившийся до плотности дизельного топлива, ароматами лука и имбиря. Рев мопедов снующих рикш заглушал возгласы миниатюрных девушек, зазывающих в бары. Сказочные огни блистали на фоне бирюзового ночного неба, оранжевая луна терялась среди восточных светильников, а маленькие женщины в непонятных головных уборах дергали меня в это время за руки. Эти женщины, как я узнал позже, принадлежали к племени акха и торговали грошовыми бусами и серебряными браслетами. Их губы были выкрашены красным, а у некоторых виднелись заточенные зубы.

– И чего здесь только нет, – объявил Мик, на руке у которого висели две девушки. По его тону было ясно, что он начинает входить во вкус.

А Фил был в шоке: он медленно качал головой, и из горла у него вылетали прерывистые звуки, как у человека, которому трудно глотать. Моторикши разворачивались и останавливались перед ним, предлагая девочек, мальчиков, массаж, подделки швейцарских часов. Все это прямо вываливалось на вас, сшибало с ног.

– Ярмарка тщеславия, – еле слышно шептал Фил. Мы – все трое – постепенно таяли в знойной духоте. Футболка Мика намокла на животе, а под мышками образовались большие темные круги. Волосы у него прилипли ко лбу, как у человека, который только что вынырнул из воды. Вместе с лихорадкой уличной жизни влажный зной действовал на нас одурманивающе.

– Пива, – произнес Мик, – или я сломаюсь.

Я не разговаривал с ним почти три часа, с тех пор как мы последний раз цапнулись.

– Да, – согласился я. – Ты прав.

– Может быть, чашку освежающего чая? – вставил Фил.

У меня язык не поворачивается рассказать вам о нашем полете из Лондона в Бангкок, могу лишь сообщить – это был кошмар. Правда, нужно уточнить: проблема заключалась не в самом перелете, не в авиакомпании и не в качестве обслуживания.

Кошмаром был Мик, который не закрывал рот с того самого момента, как мы прибыли в Хитроу, и до посадки в Бангкоке.

Короткий перелет из Бангкока в Чиангмай еще можно было как-то вытерпеть, благодаря тому что Мик, утомленный собственными выходками в течение предыдущего рейса, заснул и на протяжении второго этапа пути его розовая физиономия пребывала в состоянии покоя. Я был зол на самого себя за то, что вообще отправился в путь вместе с таким придурком. От меня также не скрылось молчаливое презрение, которое Мик своим поведением вызывал у Фила. Эта парочка просто бесила меня, один ничуть не меньше другого, так что все предприятие превращалось в цирк.

Пока Фил озирался со страхом, а Мик раскачивался и потирал заспанное лицо посреди зала ожидания в аэропорту Чиангмая, я организовал для нас отель. В распоряжении туристов предоставлялось все, что душе угодно, – от деревенской идиллии с тараканами под матрасом (которая, по мнению Фила, вполне бы нам подошла) до дворца с кондиционерами. Едва я остановился на компромиссном варианте под названием «Ривер вью», Мик вышел из ступора и затеял спор по поводу такси. Он решил, что я легкая мишень для местных хапуг. То, что я нашел водителя, готового отвезти нас в отель всего за сотню тайских батов, не имело значения. Мик отказался от его услуг, выбежал на улицу и вернулся с новым улыбающимся таксистом.

– Хватайте сумки, – приказал Мик. – Я уломал его за сто пятьдесят батов. Нужно уметь разговаривать с этими китаезами.

Я ничего не сказал. Мне очень хотелось высказаться, но вы должны понять, что у нас с Миком за последние сутки было четырнадцать (я сосчитал их в воздухе между Бангкоком и Чиангмаем) стычек и он довел меня до того, что я уже прекратил всякое сопротивление, покорно вверившись судьбе. Что касается Фила, то он просто не поднимал головы.

Не обращая внимания на воркующих девушек и сигналящих водителей, мы вышли из сутолоки рынка и нашли наконец бар – почти без проституток. Войдя внутрь, обрадованные наличием огромных электрических вееров, мы водрузили задницы на высокие стулья за стойкой и заказали холодное пиво для меня и Мика и чашку чая для Фила. Толку от опахал было мало, они лишь перемешивали душный воздух, нисколько его не охлаждая. Эффект от них был похож на то, как если бы вас время от времени задевали по лицу грязным полотенцем.

Мик заглотил свое пиво в один присест (оно прямо зашипело у него в горле) и тут же заказал еще пару. Он задумчиво рыгнул, оценивая качество солода.

– Нормальное пиво, – изрек он.

Я вытер обильно вспотевший лоб в знак согласия, в то время как Фил нервно помешивал свой чай.

Калейдоскоп бурной жизни, клокочущей за окном, не мог отвлечь меня от мыслей о Чарли. Я был предельно обескуражен: прилететь сюда за тридевять земель и не иметь возможности тут же кинуться к ней в тюрьму! Британское консульство в Чиангмае договорилось с тюремным начальством насчет моего посещения тюрьмы завтра на одиннадцать часов утра. Я убивал время, но сосредоточиться ни на чем не мог.

Смогу ли я обнять ее? Разрешат ли передать вещи, которые я привез? Шейла набила дорожную сумку мылом, шампунем, косметическим кремом, пакетами с витаминами, журналами, книгами и бог знает чем еще.

– Возьмешь? – говорила она во время моих сборов.

– Зачем это?

– Она так его любила, когда была маленькая. Возьми. Это был поеденный молью плюшевый