– Сам не знаю.

– Как работа?

– Прекрасно. А у тебя?

Я знал, что она посещала курс «постколониальной литературы». Она небрежно качнула головой, словно давая понять, что не имеет смысла вдаваться в тонкости, беседуя с каким-то электриком.

– Я привезла с собой уйму конспектов.

– А как постколониальная литература?

– Клёво.

«Клёво»? У нас в семье вообще никто «клёво» не говорил. Конечно, масса всяких словечек существует. Как только люди не говорят. Но я даже не припомню, когда последний раз слышал что-нибудь вроде этого – ну там – «башли» или «чувак»?

Возможно, с моей стороны это было не очень-то «клёво», но я протянул руку и попробовал смахнуть «соплю» у нее с носа. Я знал, что она не смахнется. Она и не смахнулась.

– Ай! Ай! Пап, какого хрена ты делаешь? Совсем крыша поехала?

Шейла примчалась в комнату из кухни.

– Он пытался вырвать сережку у меня из ноздри! Вовсе я не «пытался вырвать», это она преувеличивала. Без всякой надобности она терла свой нос, который теперь и в самом деле покраснел.

– Что с тобой? – потребовала ответа Шейла.

– Вот-вот, – присоединилась к ней Чарли. – Чего ты?

Я промолчал. Просто вышел из комнаты и отправился принимать ванну, заперев дверь от них обеих.

Пухленькая Жонкиль, с красными щечками и сопливым носиком, вызвала у меня в памяти эту сцену. К моему удовольствию, в конце концов она проснулась, и я был совершенно счастлив, получив возможность утешить ее и дать порцию густого, тягучего «Калпола». Я почувствовал себя полезным и нужным, а Жонкиль снова сразу заснула. Ох уж этот «Калпол».

Я еще вспоминал про сережку в носу у Чарли, когда вернулась Люси со своим кавалером. Она познакомила нас, и сразу стало ясно, что мои тревоги по поводу проколотой ноздри Чарли гроша ломаного не стоили. У этого типа, помимо нескольких золотых колечек в ушах, имелась пара колец в ноздре, и еще одно колечко оттягивало нижнюю губу. Кроме того, голова у него была выбрита с обеих сторон, а волосы на макушке торчали клочьями, как перья у курицы, застрявшей в изгороди из колючего кустарника.

– Это Марк, – сообщила Люси. – Я приготовлю кофе.

Обладатель петушиного гребня Марк вяло пожал мне руку. Пришлось сдержаться, чтобы при виде всего этого великолепия не рассмеяться ему в лицо.

– Очень приятно, Марк. – Затем я проследовал за Люси на кухню и сказал ей, что уже собрался домой. У меня не было желания торчать здесь третьим лишним.

– Выпейте с нами кофе, – предложила она, сунув мне в руку пустую чашку. Так я и стоял, пока закипал чайник. Люси насыпала в мою чашку ложку растворимого кофе и залила кипятком.

– С молоком?

Мы вместе вернулись в гостиную. Подняв ноги, Марк удобно устроился на диване, однако, увидев, что я возвращаюсь с чашкой кофе в руках, спустил ноги на пол и стал жевать нижнюю губу. Телевизор все еще работал, и программа с политическими дебатами тихо журчала как фон для нашей беседы. Люси расписывала, как они провели вечер. Марк время от времени хмыкал в подтверждение и поглядывал на экран. Каждый раз, как я поднимал глаза на Марка, в голове у меня проносилось: «Катись, катись, колечко, по блюдечку на крылечко!» Марк незаметно взглянул на часы.

Как бы между прочим Люси вдруг сказала:

– А вот Дэнни читает Бодлера.

– Бодлер – клёво, – откликнулся Марк, теребя одно из своих колечек в ухе.

– Что, в частности? – спросил я, просто чтобы поддержать разговор. В конце концов, я же совсем недавно читал книжку.

– Все, – вывернулся он. И добавил: – Не считаю нужным запоминать конкретные названия.

Это было сказано в такой форме, что не оставалось сомнений: любой, кто мог бы вспомнить, что именно ему понравилось у Бодлера, оказывался существом низшего порядка. Пока я собирался возразить, он перевел разговор на другую тему, насмешливо фыркнув при виде популярного политического деятеля.

– Марк – член отделения партии консерваторов, – сказала Люси, подняв брови.

– Ну да, так я и поверил, – ответил я, думая, что она шутит.

– А вы сами кто? – с издевкой спросил Марк и скривил губы. – Социалист-утопист?

Я не понял, что он хотел этим сказать, но был почти счастлив, получив повод считать себя оскорбленным.

– Нет, но и вас с медной кружкой для сбора средств в фонд местной консервативной ячейки, простите, не представляю.

Почувствовав неладное, Люси бросилась спасать положение:

– А знаешь, Дэнни собирается в Таиланд.