Скелтон покосился на пустую бутылку.
– Ты видел миссис Марш? Никто не может проскользнуть мимо миссис Марш.
– Она ушла.
– Понимаю. Ей уже все это опротивело. А это кто? – Он указал на Зубную Фею.
– «Это кто?» – передразнила она противным голосом. – А ведь было время, когда я тебя боялась.
Скелтон медленно встал, продолжая массировать шею и переводя взгляд с Сэма на фею и обратно.
– Надеюсь, это не то, о чем я подумал?
– А ты еще способен думать? – ехидно поинтересовалась Зубная Фея.
Крадущейся хищной походкой Скелтон обошел стол; его движения были плавны, как у льва, готового броситься на добычу.
– Прекрати это, старина, – прошептал он Сэму. – Прекрати это сейчас же.
Он стал над креслом Зубной Феи, глядя на нее угрожающе, но затем опасно пошатнулся и сменил позицию, оказавшись за спиной Сэма. Тот почувствовал на своей шее его дыхание, пропитанное алкогольным перегаром.
– Сэм – потенциальный самоубийца, – сообщила фея. – Он пришел к тебе за помощью, а ты опять нажрался. Ты потерял веру. С тобой все кончено.
– Встань! – повысил голос Скелтон, обращаясь к Сэму. – Вылезай из кресла!
– Сидеть! – приказала Зубная Фея, заметив, что Сэм привстает. – Я тебе говорю,
Сэм безвольно откинулся на спинку.
А с Зубной Феей происходила метаморфоза: она превращалась в уродливое мужеподобное существо. Скелтон внимательно наблюдал за этим процессом. На его лбу заблестели капельки пота.
– Ловко, ничего не скажешь. И ты можешь вызывать этот призрак по своему желанию?
– Мои желания тут ни при чем, – сказал Сэм.
– Это пустая трата времени, – сказала Зубная Фея. – Неужели ты рассчитывал, что
– Я приказываю тебе выйти вон! – прорычал Скелтон. – В последний раз предупреждаю. Вон отсюда!
– Пей, да не упивайся, – ощерилась в ответ Зубная Фея. – Болтай, да не разболтайся.
– Оно начинает сердиться, – предупредил Скелтона Сэм. – Это опасно.
– Со мной эти штучки не пройдут. Смотри. – Скелтон подошел к столу, выдвинул ящик, покопался в нем и извлек обратно пустую руку.
– Помнишь это? – Он соорудил из пальцев пистолет и наклонился над столом, протягивая воображаемое оружие Сэму. – Он заряжен серебряными пулями. Возьми его и пристрели гадину.
– Не могу, – сказал Сэм. – Я не могу.
– Тогда это сделаю я.
Скелтон шагнул назад, тщательно прицелился в Зубную Фею и выстрелил. Послышался приглушенный хлопок, и жаркая белая струя рассекла комнату, которая на секунду сжалась, вдавилась внутрь и тут же вернулась в изначальное положение. Сэм увидел, как глаза Зубной Феи расширились от ужаса, но через несколько мгновений по лицу ее начала медленно расплываться зловещая улыбка. Продолжая улыбаться, она извлекла серебряную пулю, зажатую у нее между зубов.
Пуля лежала на ее ладони, а затем эта ладонь сжалась в кулак размерами с большой кузнечный молот. Фея поднялась из кресла. Улыбка стерлась с ее лица. Двумя футами выше потного психиатра, она нависла над ним, распространяя вокруг тяжелое яростное зловоние.
– Теперь моя очередь, – рявкнула она, и массивный кулак-молот, описав дугу, врезался в челюсть Скелтона.
Ноги психиатра оторвались от пола; падая, он ударился головой об угол дубового стола. Зубная Фея повернулась к Сэму, сдула воображаемый дымок, струящийся из пальца-ствола пистолета, и заговорщицки подмигнула.
Вечером в пятницу Терри и Сэм с опозданием явились в клуб. Сэм, как обычно, заглянул по пути к Терри, где застал Чарли и Дот сильно возбужденными. Терри в это время разговаривал по телефону с Линдой. Она была чем-то расстроена, однако никто из родных не мог уяснить, в чем проблема. Когда родители не добились от Линды толку, настала очередь Терри. Последний преуспел не больше и, подозвав друга, передал трубку ему – так пожелала Линда, когда Терри упомянул о приходе Сэма. Голос Линды звучал сквозь слезы, из ее бессвязных реплик нельзя было понять ничего. Так продолжалось несколько минут, после чего Сэм вручил трубку Чарли, и тот принялся ее утешать.
– Дорогая, ты всегда можешь вернуться домой, в любое время, как только захочешь… Нет, милая, никто не
– Идем, – шепнул Терри Сэму, – тут больше делать нечего.
К моменту их появления в клубе он уже начал заполняться посетителями. На маленькой сцене расположились ударная установка, бас-гитара и электроорган в окружении усилителей и колонок. Алиса и Клайв взимали плату с входящих.
– Опаздываете, – сказал Блайт. – Как насчет того, чтобы принести еще пару столов из другого зала? Сегодня ожидается большой наплыв.
– Кто будет на сцене? – спросил Терри.
На исходе шестидесятых названия групп становились все более вычурными и нелепыми, и Терри развлекался коллекционированием наиболее удачных из числа выступавших в клубе – типа «Блиц-Крик» или «Беременный теленок».
– «Явные шпионы». Из Лондона.
Предчувствие не обмануло Блайта. К началу выступления группы свободных мест уже не было, и последним посетителям пришлось стоять в проходах или подпирать спинами заднюю стену. «Явные шпионы» исполняли стандартный блюз-рок с пронзительным вокалом и довольно изощренными органными соло.
– В общем, недурно, – заметил Клайв после первой композиции, – но вряд ли стоит того, чтобы тащить эту банду сюда аж из самого Лондона.
Сэм встретил знакомых, с которыми ему нужно было перемолвиться, и увел их в угол зала. Через десять минут там его нашел Клайв.
– Идем скорее, – шепнул он, беря Сэма за локоть.
– Что за спешка? Я разговариваю.
– Идем!
Клайв был бледен как смерть, в глазах его застыло странное выражение, и Сэм понял, что тут не до споров. Кивнув на прощание собеседникам, он последовал за Клайвом к двери зала.
За столиком у входа их ждал Терри с лицом не менее бледным, чем у Клайва.
– Да что с тобой такое? – допытывалась у него Алиса.
С тем же вопросом она обернулась к подошедшим, но Клайв, проигнорировав ее, сильно сжал руку Сэма и спросил:
– Что ты видишь?
Сэм огляделся. Люди в зале вполголоса беседовали, заказывали пиво либо созерцали трудившихся на сцене «Явных шпионов». Все было точно так же, как в любой другой из вечеров.
– Кто-нибудь скажет мне, что происходит? – не успокаивалась Алиса.
– Не туда, – сказал Клайв Сэму. – Взгляни на музыкантов.
Сэм посмотрел в просвет между головами маячивших в проходе юнцов. Ничего особенного в трио на сцене он не заметил. На органе играл кучерявый блондин, кучерявостью и блондинистостью обязанный скорее всего не природе, а перманенту и перекиси водорода. Басист, бегая пальцами по ладам, неприятно поджимал губы и порывался закатить глаза – тоже не бог весть какая диковина.
–
