пятнадцати секунд.

Выглядели они неважно, включая Алису, у которой были разбиты губы и кровь стекала по подбородку. По пути к автобусной остановке они то и дело оглядывались, ожидая нового нападения. Один лишь Терри считал, что местные хорошо получили и не повторят попытку. Его единственный кулак и рубашка на груди были залиты чужой кровью. В целом все они сумели дать достойный отпор: Сэм был уверен, что сломал кому-то нос, Алиса также сполна вернула должок за полученные побои. Клайву досталось, пожалуй, больше, чем остальным, но он утешал себя тем, что наверняка нанес одному из противников серьезную травму, когда изо всей силы пнул его в бок своим тяжелым ботинком.

Водитель автобуса, напуганный их видом, отказался пускать в салон компанию окровавленных и возбужденных дракой юнцов, и им пришлось проделать путь до Редстона пешком.

– Среди них была девчонка, – уже в который раз говорила Алиса. – Я точно помню – это она била меня по лицу.

Сэм отлично знал, о ком идет речь. «Надо рассказать об этом Скелтону, – думал он. – Дело заходит слишком далеко. Ее надо остановить».

После того прискорбного случая владелец «Петушиного гребня» запретил четверым подросткам посещать его заведение, видимо посчитав их зачинщиками драки. Блайт попытался отстоять своих подопечных и заступался за них с таким усердием, что трактирщик выгнал и его, посоветовав искать другое пристанище для клуба. Узнав от Клайва о возникшей проблеме, Эрик Роджерс обещал поговорить с хозяйкой паба «Дубовая дверь», где как раз имелась большая и практически неиспользуемая комната. И вот однажды вечером Блайт заявился в Редстон и совершенно очаровал вдову Глэдис Нун, результатом чего стало появление на свет «Редстонского клуба фолк-музыки». Блайт решил при открытии нового клуба сделать «сильный ход». То было время, когда по пути, проторенному Сонни Бой Вильямсоном [24], в Англию хлынули и другие знаменитые чернокожие блюзмены из Штатов. Один из таковых, легендарный гитарист Стиляга Сейлем [25], и был приглашен на открытие клуба в Редстоне. Четверо друзей принимали самое активное участие в организации вечера: Клайв и Алиса, заняв позицию в дверях, взимали плату с входящих, а Терри и Сэм готовили сцену и помогали с установкой оборудования.

Стиляга Сейлем прибыл на взятом напрокат «форде капри» без помощников, с одной гитарой и небольшим усилителем, почтительно внесенными Сэмом в помещение клуба. Гастролер разменял уже девятый десяток; это был тощий жилистый негр, чье лицо выглядело как маска уныния из-за растянутых складок кожи на щеках и шее и здоровенных мешков под глазами. Он имел привычку то и дело подносить руку ко рту, словно снимая с кончика языка какую-то раздражающую соринку.

Небольшой зал был заполнен, и вряд ли кто из пришедших пожалел о потраченных деньгах – играл Стиляга действительно мастерски. Клайв был в восторге от его игры боттлнеком [26].

Сэму также очень понравился концерт, но один из последних номеров программы напрочь выбил его из колеи. Объявляя очередную песню, Стиляга уставился прямо на сидевшего в зале Сэма (во всяком случае, последнему показалось, что музыкант смотрит именно на него) и произнес, растягивая слова в типичной манере южан:

– Эту песню я придумал давно, совсем давно. Она зовется «Зубная Фея».

И старик выдал разухабистую композицию, притопывая ногой, рыча в микрофон и периодически заставляя гитарные струны издавать резкий протестующий визг.

Сэм был так ошарашен, что не мог сосредоточиться и вникнуть в текст песни. Может, он просто ослышался? Но нет – в конце припева Стиляга взял аккорд под сурдинку, затем прижал струны пальцами и в наступившей вдруг тишине, чуть не заглатывая микрофон, взвыл скрипучим фальцетом: '«Зубная Фея, йо- йо! Зубная Фея, йо-йо!»

После каждого куплета публика дружно подхватывала этот рефрен. Сэму казалось, что Стиляга издевательски обращается непосредственно к нему и что сидящие в зале также участвуют в этом розыгрыше. У него закружилась голова, и, чувствуя, что ему не хватает воздуха, он поспешил выйти на улицу.

Присев на скамью у входа в паб, он поднял глаза к безоблачному вечернему небу, где серебрился серп молодого месяца и желто-оранжевый Марс мерцал в близком соседстве с созвездием Льва. Уже через минуту Сэму полегчало, и он решил, что эта песня не имеет касательства к нему, поскольку и после его ухода публика с не меньшим энтузиазмом продолжала выкрикивать слова припева. Однако он не спешил возвращаться, предпочитая душному залу свежий прохладный воздух. Взрыв аплодисментов возвестил о завершении концертной программы. Когда Стиляга начал бисировать, в дверях показалась Алиса.

– Вот ты где.

Она села рядом с Сэмом и положила ладонь на его руку.

– Вот я где, – откликнулся он.

– Что-то неладно?

Сэм постучал пальцем по своему виску.

– Здесь неладно.

– Старые проблемы? Едет крыша?

– Есть маленько.

– Может, расскажешь наконец, в чем дело? Почему ты никогда об этом не говоришь?

– Понимаешь, это… Слишком долго рассказывать.

На самом деле он просто боялся говорить на эту тему. Возможно, когда-нибудь он ей расскажет. Но только не сейчас. Сэм посмотрел вверх.

– Звезды сегодня очень яркие.

– Меняешь пластинку?

Сэм повернулся к ней:

– Я люблю тебя, Алиса. Впрочем, ты давно это знаешь.

Несколько секунд она вглядывалась в его лицо, а потом встала со скамьи.

– Пошли в зал.

Стиляга Сейлем исполнял на бис уже третью вещь. Открытие клуба прошло с огромным успехом; хозяйка паба была довольна, прикидывая дополнительную выручку. Когда Стиляга отказался бисировать в четвертый раз и публика потянулась к стойке бара делать последние заказы, Сэм подобрался к старику под предлогом помощи с переноской инструментов.

– Почему вы написали эту песню? – спросил он.

– Какую песню?

– Про Зубную Фею.

Стиляга опустил ему на плечо большую костистую лапу, склонил набок голову и причмокнул губами.

– Понимаешь ли, это навроде как сон… Мм-да, так оно и есть – у меня был сон. Эта, стало быть, фея пришла взять зуб. У меня то есть взять. А я ей, значит, и говорю: не бери мой зуб, и все тут… Не дам я его тебе. Он, значит, мне самому еще пригодится. Вот так. Я проснулся и придумал эту песню. Хе-хе-хе!

Тут на Стилягу навалились поклонники его таланта, желавшие перемолвиться словечком с живой легендой, но, прежде чем заняться ими, старик поблагодарил Сэма:

– Большое спасибо, молодой человек, за то, что таскаешься с моей гитарой.

– Что он сказал? – взволнованно допытывался у Сэма Клайв. – Что он тебе сказал?

– Да ничего такого.

– Ладно скрытничать!

– Он сказал только, что придумал песню.

– Знаешь, Сэм, ты ведь далеко не единственный, кто искренне верит в фей. Сэр Артур Конан-Дойль