Та часть Джорлана, которая была восприимчивой к реакции плоти, признавала доброту женщины.

Ту же часть, что жаловалась против превосходства женского пола, он временно подавил. Он понимал, что необходимо провести переоценку в виду обнаруженных обстоятельств. Джорлан не смог бы лгать себе. Он хотел ее. На самом деле, он был пленен Грин Тамрин.

Во всех отношениях. Он нахмурился.

Это было кое-что, над чем он собирался поработать. Он никогда не смог бы отказаться от своей конечной цели личной свободы и равенства выбора. Мужчины были человеческими существами, которые имели всякое право контролировать свои собственные жизни и имущество! Завтра у него будет достаточно времени, чтобы перегруппироваться и сформулировать новый план в этом направлении.

В действительности было что-то неправильное с синергией в ОднаНации. Что-то, что он ощущал, но не мог тщательно сформулировать.

Со временем, оно, возможно, не будет ранить его, чтобы он мог полностью насладиться новым опытом.

И он наслаждался.

Слишком сильно.

Каждый раз, когда ее пальцы гладили его, он вздрагивал. Когда она остановилась, он почувствовал отсутствие ее прикосновения. Она была как разрядный шторм для его чувств: яркая, возбуждающая, одурманивающая. И он пылал от ее прикосновений повсюду. Она не позволяла ему делать так пока еще, но он поклялся, что сделает.

В этот момент он был так восхитительно слаб, так великолепно истощен, что не беспокоился о том, что она делала с ним — так долго, как только собиралась. В свете этого, возможно, для него было бы мудрее потратить какое-то время на изучение этой уникальной связи с нею.

Его мысли медленно текли под ее действиями.

Его вуали не было. Он подумал, а если бы оказался другим. Поразмыслил над тем, почему мужчины должны проходить через такое суровое испытание в первый раз.

— Говорят, что у женщин когда-то могла быть вуаль, — сонно пробормотал он.

Грин мягко улыбнулась, уткнувшись в его ребра. Видеть мятежного Джорлана мечтательно пресыщенным было в высшей степени удовлетворительным.

— Ты веришь, что такое могло происходить, Грин?

— Я думаю, что эту историю рассказывают слуги-мужчины в засыпающих домах по ночам, чтобы обмануть маленьких мальчиков, которые подслушивают их, — фыркнула она.

Все еще с закрытыми глазами, Джорлан широко ухмыльнулся, продемонстрировав белые зубы и ямочки.

— Откуда ты это знаешь?

— Кажется понятным, что именно этим ты занимался. Ты был очень не по годам развитым ребенком.

— Правда?

— Абсолютно. Кажется, я помню Герцогину, рассказывающую мне, что ты постоянно проказничал.

— Ты должно быть путаешь меня с кем-то еще.

— Ах, да, это другой Джорлан Рейнард.

Он засмеялся.

Грин любила его смех. Он был такой совершенный. В отличие от других дебютантов, которые благовоспитанно хихикали на все, что говорила дамсель, и могло быть интерпретировано (с огромной натяжкой) как остроумие, смех Джорлана был открытым и богатым тонами. Он заставлял желать присоединиться к нему.

Было позором, что он не использовал его часто. Грин поклялась, что будет вытаскивать этот смех из мужчины при каждой возможности.

Ее волосы защекотали его бедра. Он приподнял голову.

— Что ты делаешь там внизу?

Она улыбнулась в кудрявые волоски.

— Я должна показать тебе или сказать?

Кончики его губ приподнялись. Он откинул голову назад на подушку, закинул руки за затылок в ожидающей позе.

Грин хихикнула.

— Поняла.

— Что? — Протянул он. — Я просто отдыхаю. Что, как ты знаешь, мне просто необходимо после сурового испытания, которому ты меня подвергла.

— Ты прав. Тебе действительно необходим покой. — Она остановила свои манипуляции и быстро вытянулась вдоль него.

Его лицо вытянулось.

— Я дразнился. — Он на мгновение умолк. — Тебе не нужно останавливаться, Грин.

— Должна. Тебе больно, и повреждена кожа. Будет неправильно продолжать.

— У меня все прекрасно, уверяю тебя. Не останавливайся из-за меня.

Грин уставилась на него.

— И что вызвало изменение отношения? — Она оперлась подбородком на его грудь, ожидая.

Он посмотрел на нее, понимая, с чем он только что едва не согласился. Не только с тем, что ему понравилось, что она делала с ним, но и с тем, как она это делала. На самом деле он проголодался еще больше. Но даже в таком случае, он не был готов признать этого. Особенно с тех пор, как она предложила за него цену против его воли. Он не собирался забывать это так легко.

— Хммм? Я не слышу тебя?

Он испытал приступ раздражения.

— Думаю, ты слышала меня очень ясно недавно.

— Да, все поместье и возможно половина округи слышала тебя, мой дичок. — Ее палец играл с его соском, кружа и потирая. — Мне это понравилось.

Он прищурил глаза.

— Я не это имел в виду. — На секунду замолчал. — Я не думаю, что половина округи слышала меня.

— Ты можешь оказаться прав.

Он одарил ее осторожным взглядом, ожидая продолжения.

Она вынуждена была продолжить.

— Без сомнений, вся округа слышала тебя.

Он фыркнул.

— Ты попутала свои собственные вопли. — Взгляд, который он ей подарил, был так обаятельно сладок, что Грин почувствовала жар в сердце.

— Завтра, я позабочусь, чтобы тебя услышали все в Столичном Граде.

Он втянул воздух.

— Ты думаешь, что сможешь это?

— О, да. — Она прижала свои губы к его в глубоком поцелуе. Эта его исключительная часть была так очаровательно безыскусной. Она подумала, что их физической близость сделала его уязвимым. Это поразило и тронуло ее.

— Ммм, — Джорлан выдохнул в ее рот. — Мне нравятся твои поцелуи, Грин. И всегда нравились.

— Я знаю. — Она скользнула языком внутрь, пробуя его.

Пульс Джорлана ускорился.

— Это не означает, что я как-то меньше стал воспринимать эту ситуацию.

— Я знаю. — Она пососала кончик его языка.

Джорлан тут же напрягся.

— Ты знаешь, я не так уж и болен, Грин… — он снова заверил ее. Просто на всякий случай.