пива. Сделала глоток, посмотрела на дорогу.
– Это не к вам чешут на крейсерской скорости? – толкнула я локтем Алексаняна, кивая в сторону дороги, по которой быстрым шагом шел симпатичный парень.
– Где? А, это ж Генри. Не узнала, что ли?
Опять этот Генри! Да почему же все вокруг просто уверены, что я его знаю?
– Всем привет! – поздоровался со всеми Генри и протянул мне руку: – Генри. Рад познакомиться.
– Ксюша, – ответила я. – Это у тебя моя Скворцова периодически на раскладушке ночует?
– Да кто у меня только не ночует, детка. «Детка!». Насмешил.
– Тебе лет-то сколько, Генри?
– Да уж побольше, чем тебе, малыш.
Ненавижу фамильярность. Глаза у меня заметно сузились.
– Ты на вопрос ответь, зая.
– Эй, вы чо, пацаны? – заволновался Алекс. – Попутали что-то? Генри, это ж Ксюха с девятки.
– Я сто лет там не живу, – внесла я ясность в вопрос, – и этого пассажира не знаю.
Лелька с Алексом переглянулись.
– Гонит, – сплюнул под ноги Алексанян.
– Ксюх, вы же вместе у меня бухали, еще когда я у Сашки хату снимала. Не помнишь? – Лелька всерьез задалась целью меня завести. И ей это удалось.
– Да вы что, глумитесь надо мной, что ли? Я вам в десятый раз говорю: я его не знаю! А ты чего молчишь?! – повернулась я к Генри.
– Я ее тоже впервые вижу, – ответил тот и еще раз пристально на меня посмотрел. – Но лицо у нее знакомое…
– Само собой, – подал голос Лысый. – Ты ж у Алекса из альбома Ксюхину фотку спер, еще по весне. За фигом только?
Я медленно повернула голову в сторону Генри.
– А, точно, было дело, спер, – признался он, еле заметно краснея. – А что такого? Ты мне понравилась. Ну, тогда, весной. На фотке. Тебе сколько тогда было?
Я побагровела:
– Козел. Это апрельское фото. Пять месяцев назад. Лель, пошли домой.
– Эй, ну вы куда? – заволновался Алекс. – Так сидим хорошо…
Я развернулась на каблуках и, ни с кем не попрощавшись, направилась к дому.
Шла и ругала себя. Ну, почему у меня такой отвратительный характер, а? Может, мой бывший муж понял это раньше меня? Тогда я больше на него не в обиде. Не может ведь быть, чтобы все мои мужики были козлами? Тогда почему все они козлы? Наверное, потому, что это я такая коза. И именно поэтому у меня такой кризис в личной жизни. Ну ведь не уродина же я, не олигофрен пергидрольный? Значит, дело в моем характере. Надо исправляться. Надо менять себя. Надо.
Вот прям завтра и начну. Прям завтра. Если не забуду.
Ровно в одиннадцать утра я вошла в офис. Еще не успела раздеться, как зазвонил телефон. Я сняла трубку.
– Компания «Циркон», Ксения.
– Сколько сейчас времени, Ксеня? – рявкнул из трубки мой начальник.
– Одиннадцать, Борис Васильевич, – вздохнула я.
– Верно. Одиннадцать. А почему в офисе до сих пор никого нет? Я тебя сто раз просил: приходи вовремя. Не понимаешь по-хорошему, будем по-плохому. Наказывать теперь стану рублем. Всё.
Начальник бросил трубку, а я медленно подошла к вешалке, ^ повесила на нее куртку, мельком посмотрела в зеркало и кисло доложила своему заспанному отражению:
– Всё, Фролова. Неделю пашем без зарплаты. Господи, как же я устала…
Телефон на столе ожил вновь.
– Компания «Циркон», Ксения, – буркнула я на автомате.
– Мартынов пришел? – рявкнул Борис Васильевич.
– Нет.
– Тогда передай ему то, что я сказал тебе. Насчет наказания рублем. Всё, работайте.
Ну, зашибись, лысенький. Приехали. Сейчас придет Сережка и устроит истерику. Будет рассказывать, как в Печатниках какой-то мудак кинулся в метро под поезд и из-за него остановили движение электричек по всей линии. Поэтому Мартынов добирался до работы на перекладных и, естественно, опоздал. А я буду слушать эту историю в сотый раз (кстати, странно, что в Печатниках еще кто-то живет. Если верить Мартынову, все жители этого района уже давно погибли под колесами. Просто целый район Карениных) и вяло реагировать: «А я-то тут при чем, ты Борису об этом расскажи» или: «Иди в пень, Мартынов, меня тоже натянули».
Рублем накажут. Да куда уж больше-то? Мы и так, считай, работаем бесплатно. Уже давным-давно средняя зарплата офисного работника в Москве составляет пятьсот долларов, а мы с Мартыновым пашем за двести. Да и тех не получаем из-за постоянных штрафов. Хотя, если учесть, что я выполняю одновременно обязанности менеджера по продажам, бухгалтера, коммерческого директора и иногда даже курьера – начальство в лице Бориса Васильевича не хило на мне экономит. Серега тоже пашет за десятерых: ведет переговоры с поставщиками, успокаивает особо буйных покупателей, развозит товар по точкам, причем на собственном горбу. На машине Борис Васильевич тоже экономит. Стоит ли говорить, что работников в фирме «Циркон» всего двое: я и Мартынов? Не считая вечно занятого своими делами Бориса Васильевича.
Меня тут держали два обстоятельства: минимальное расстояние от дома до офиса и возможность уходить пораньше, чтобы заскочить за Андрюшкой в садик.
А вот почему не уходит Мартынов – не знаю. Парень, способный впарить ежику трактор за сто тысяч баксов, наверняка нашел бы место в любой уважающей себя фирме. И мне приятно было думать, что Сережка не может оставить меня тут совсем одну – мы с ним работали к тому моменту вместе четыре года и очень сроднились.
Короче, ситуация дошла до абсурда: за такие деньги мне уже совершенно не работалось, а без Сережки я никуда уходить не хотела.
В половине двенадцатого входная дверь распахнулась и влетел запыхавшийся Мартынов, сжимая в руке неизменный пакет с сырыми сосисками – свой завтрак, обед и ужин.
– Борис звонил? – спросил он, швыряя сосиски на подоконник.
– А то… – вяло ответила я. – Сказал, что мы с тобой эту неделю опять пашем бесплатно.
– Это почему? – возмутился Мартынов. – А ты рассказала, что в Печатниках опять какой-то мудак упал под поезд и…
– Рассказала, – перебила я завравшегося друга, – а он ответил, что пусть тебе родственники покойного пособие выплачивают. А еще, что проблемы негров шерифа не волнуют.
– Нет, ну он ох… Прости, Ксень, офигел вконец! У меня семья, между прочим!
– Да какая у тебя семья, Мартынов, что ты врешь? Ты да Ритка твоя. Которая, кстати, тоже работает. А я одна. И у меня сын маленький. Сейчас вон опять сказали в садик тысячу отдать, на Новый год. Где взять – без понятия. Хоть на Ленинградке стой…
Сережка схватил с подоконника пакет с сосисками, вытащил одну, поднес ко рту, но тут же отдернул руку и протянул сосиску мне.
– Будешь?
– Нет, спасибо. Я завтракала.
– Знаю я твои завтраки. Бери, ешь. Я взяла сосиску, откусила.
– Спасибо. Короче, Мартынов, мы с тобой в полном дерьме.
– Это точно. Но ты не переживай, Ксень. У меня идея есть, как бабла поднять немножко. Давно хотел тебе предложить, но боялся, что ты меня Борису сдашь.
Я подавилась сосиской и закашлялась.
– Сдурел, что ли ? Ты меня сколько лет знаешь? Ну да, я могу сказать Борису, что тебя в офисе нет. А что мне говорить, если я понятия не имею, где ты и когда будешь? Когда я тебя сдавала?
