– Пахом, тащи один сюда. Куда деваться, весну надобно выручать.

Дождавшись дядьки, князь вышел на крыльцо, спустился к мальчишке, сунул ему серебряный алтын, забрал из ладоней трепещущий комочек и поднял над головой. Разжал пальцы. Синица радостно вспорхнула, взметнулась к самой крыше, описала короткий полукруг и полетела к храму.

– Весна, весна, весна! – погналась за нею малышня.

Взрослые предпочли остаться с бочонком, солидно его распили, после чего пришли к окончательному выводу:

– Весна пришла, мужики. Землю-матушку будить надобно.

Про поговорку: «На Благовещение птица гнезда не вьет, девица косы не плетет» смерды явно не слыхали. Не прошло и часа, как они вывели на поле у подошвы деревенского холма своих впряженных в плуги лошадей и, следуя один за другим, в два разворота вскрыли примерно полгектара пашни. Затем работники разошлись, а вот деревенские бабы начали споро стаскивать в центр вспаханного участка солому, сверху уложили копенку сена, накрыли все чистой белой простыней. Подоспевшие мужья поставили колья, быстро и ловко натянули полотняную палатку с провисшей крышей.

– Что бы это значило, Пахом? – с любопытством поинтересовался князь.

Холоп смущенно закашлялся, и Зверев переспросил уже с тревогой:

– Что это значит, Пахом?

– Дык, – зачесал в затылке холоп. – Примета такая. Ну для урожая. Дык чтобы урожай добрый случился. Ну и это… Не то ничто на пашнях родиться не станет.

– Что ты мямлишь?!

– Дык, надо того, – указал дядька на почти готовый шатер.

– Чего того?

– Пашню… того… Осеменить… Не, оплодотворить… Не, оживить… Не, поднять! Во! По обычаю… Хозяин… Урожай коли потребен…

– Пахом, а по-русски ты говорить умеешь?

– Нешто неясно?! – возмутился холоп. – Хозяин с хозяйкой должны на пашне то сделать, отчего жизнь новая появляется!

– Мы? С княгиней? Здесь?

– Дык, Андрей Васильевич… Коли не… оживить… урожая… голод будет, убыток будет. Беда, в общем, случится…

– Я тебе что, клоун?

– Дык, княже, я их навес хоть сделать заставил! По обычаю, оно ведь на-а… Вот…

– Ты слыхала, Поленька? – взял жену за руку Андрей. – И чего теперь с этим делать? Пороть язычников через одного али о деле важном подумать? Не будет урожая – мы виноватыми окажемся.

– Не знаю, батюшка… – Княгиня скромно потупила глаза и вдруг коротко стрельнула в мужа шаловливым взглядом: – Праздник сегодня. Господь простит, коли уж так нужно…

– А можно? – шепотом поинтересовался Зверев.

В прошлом году, пока он носился почти семь месяцев по государевым делам, княгиня благополучно выносила малютку и в ноябре разрешилась крупной крикливой девчонкой. А потом еще четыре месяца не подпускала мужа, суеверно боясь, что пропадет молоко. И сейчас – не подпускала.

– Все в руках Божьих, – так же тихо ответила женщина и перехватила его за обе ладони.

– Тогда пошли, – тут же решился Андрей. – Не дадим народу помереть с голоду. Ох, на какие только жертвы не решишься ради общества!

– Княже, – негромко окликнул его Пахом.

– Что? – вскинул брови Зверев. – Список сюрпризов не исчерпан?

– Чего? – не понял дядька и тут же отмахнулся: – А-а… Вы того, княже, не беспокойтесь.

– Давай, сказывай, не томи, – остановился Андрей.

– Дык, это… Пока вы того… Ну, в общем, все ладно и славно будет.

– А точнее?

– Дык, это… Народ покуда от вас нечисть отгонять станет, видимую и невидимую. От греха. Она ведь завсегда помешать норовит…

– Ну, Пахом… – покачал головой Зверев и увлек супругу в шатер.

Почти сразу же заплакала жалейка, потом затарахтела трещотка. Минутой спустя к шуму присоединились бубен и барабан, какие-то литавры… Хотя скорее это были крышки от кастрюль и котелков. Смерды вошли в раж: выли, орали, гремели, топали, на стенах шатра плясали отблески факелов.

– Господи, – перекрестилась Полина. – Помнится, даже на свадьбе мне не было так страшно.

– Ты все перепутала, драгоценная моя, – засмеялся Андрей. – Они не нас пугают. Нас они как раз пытаются оборонить.

Он обнял жену, крепко поцеловал, потом осторожно опустил на постель из сена в самом центре шатра, скинул налатник, накрыл им плечи свои и жены:

– Как я по тебе соскучился.