Франции, где не меньше, чем в Нью-Йорке и Лондоне, репортеры любят таинственные убийства. Вроде как грязные отпечатки пальцев на форме для выпечки печенья, которые находит санитарный врач в фирменном ресторане.
Подойдя к лавке в пять минут одиннадцатого, я заметил, что со столов еще не были сняты чехлы от пыли. Из задней комнаты вышел маленький человек в шлепанцах, взглянул в мою сторону и поправил очки.
— Чего желаете, мон шер? — спросил он тонким, хорошо запомнившимся мне голосом.
— «Ле Ружэ ле Нуар» в издании Альфонса Лемера, — небрежно бросил я.
— Мой бог! — прошептал он и шагнул ко мне. Его лицо просветлело. — Мсье!
— Здравствуйте, мсье Хаг, — приветливо сказал я.
Он взял мою руку и крепко сжал ее.
— Ты… Это ты?
— Как ваши дела?
— Мой друг, как ты сам? Что ты делаешь в Марселе?
— Этого я не могу сказать. Я здесь не с визитом, а по вопросам бизнеса.
— Бизнеса? — переспросил он настороженно. — Ты хочешь сказать, что вновь собираешься воспользоваться моей лавкой?
— Только один раз, — успокаивающе ответил я. — Мне надо получить письмо. Увы, я не могу задержаться и спокойно поговорить.
Я с сожалением пожал плечами.
— Прошло столько времени, не так ли, мсье? Но мы победили, ведь так?
— Да! — его глаза наполнились ликованием. — Мы победили!
Он сжал мою руку.
— Было так приятно увидеть тебя вновь. Скажи мне одну вещь, прежде чем уйдешь. Ты помнишь паренька, который участвовал в последнем прыжке? Когда это было?
— В сорок первом. Да, в декабре сорок первого. Было холодно.
— Как он? Ему удалось пройти безопасно?
Я покачал головой. Нет. Ему не удалось.
Он отпустил мою руку и с горечью вздохнул.
— Этот мальчик! Именно он. Он сидел в задней комнате и читал, читал без остановки.
— Мсье Хаг, — попросил я. — На ваш адрес придет письмо. Сохраните его для меня.
Я сунул несколько тысячефранковых бумажек ему в руку и повернулся к двери.
— Зачем все это сегодня, Дункан? — грустно спросил он, не сходя со своего места и глядя мне вслед. — Против кого на этот раз?
— Этого я не могу сказать вам, мсье Хаг, извините.
Улыбнувшись на прощанье старому книжнику, я вышел из лавки.
На улице огляделся, дошел до бульвара и прошел вдоль него несколько кварталов. Слежки, кажется, не было.
Меня взволновала встреча с Хагом Ройлом. Старина Хаг! Вместе с ним шесть лет мы играли в прятки под носом у гестапо. В его лавке размещалась важнейшая резидентура в южной Франции. Когда Бойлер поработает над моим запросом и проверит старые досье, он будет знать, куда послать ответ на мое письмо.
Туки с Сеймуром ждали меня, как и договаривались, в одиннадцать. Они уже успели заглянуть в магазин и приодеться.
— Что дальше, босс? — спросил Туки.
— Сеймур закупит продукты и вино на шестерых, — сказал я. — Сыр, черный хлеб, мясные консервы, вино в больших бутылях. Одним словом, все необходимое, и как минимум на неделю. Вот деньги. Ты все понял?
— Что делать после того, как куплю припасы? — спросил Сеймур.
— Все упакуешь в коробки и отвезешь к себе в номер. Мы сообщим тебе, что делать дальше.
Он кивнул.
— А когда это будет?
— Ты слишком любопытен, приятель. Без тебя не начнут, можешь не беспокоиться.
— Хорошо, — отозвался он, повернулся и вышел.
— Зачем все это, босс? — поинтересовался Туки.
— Придет время — увидишь. А сейчас займись машиной. Я хочу, чтобы ты купил другую машину. Но только не «мерседес». Выбери какую-нибудь другую марку. Встретимся здесь сегодня в шесть часов вечера. — Я отсчитал деньги и протянул ему. — Этого достаточно?
— Вполне.
— Итак, в шесть, — напомнил я.
Он кивнул и повернулся к перекрестку, где в ожидании пассажиров стояла вереница пустых такси. Он подошел к первой машине и вскоре скрылся в потоке машин.
Я тоже заторопился к перекрестку и на углу сел в следующее свободное такси.
— Сюртэ, — кратко проинформировал я шофера, стараясь выглядеть истинным парижанином. — Видите вон там, впереди, серое такси? Следуйте за ним.
— Хорошо. — Шофер отпустил сцепление, и мы помчались за такси, в котором ехал Туки.
— Осторожней, — посоветовал я. — Не приближайтесь слишком близко.
— Понимаю, мсье инспектор, — отозвался шофер! — Все будет хорошо.
Я следовал за Туки, который одно за другим объезжал бюро по продаже автомобилей. Я наблюдал, как он выходит из такси, оглядывает машины и разговаривает с продавцами. Я взвешивал и просчитывал каждый его шаг. На пятой стоянке Туки не стал заходить в контору. Он направился прямо к бистро, которое находилось на расстоянии полквартала от места, где он оставил машину. Тогда я тоже вышел из такси и быстро расплатился с шофером.
— Мерси, — поблагодарил он удивленно, явно не ожидая денег от инспектора Сюртэ.
Подождав, пока он отъедет подальше, я, не теряя Туки из виду, медленно направился за ним. В бистро Туки не было видно. Тогда я повернул назад и зашел внутрь маленькой закусочной, крепко сжимая в карманах два «сорок пятых».
Туки здесь не было. Я подошел к бару.
— Коньяк.
Женщина за стойкой бара взяла мерный стаканчик. Я смотрел на дверь за ее спиной.
— Что у вас там? — спросил я, когда она налила мне коньяку.
— Почему это вас интересует, мсье?
— Сюда мог минуту назад зайти мужчина?
— В самом деле, почему? — спросила она снова. — Что вам нужно, мсье?
Я собрался объяснить ей, что мне нужно, но тут дверь открылась, и Туки шагнул к стойке бара.
Он не ожидал увидеть меня. Может быть, поэтому глаза моего помощника сузились, лицо неожиданно окаменело, чтобы тут же расплыться в усмешечке. Туки догадался о моих подозрениях. Он не торопясь приблизился ко мне, с опаской поглядывая на мои руки, засунутые в карманы.
— Не волнуйся, хозяин. Просто задай ей и старику все свои вопросы, — предложил он мне на английском и положил руки вверх ладонями на стойку бара.
— Кто этот человек? — спросил я женщину.
— Друг.
— Что это означает — «друг»? — задал я второй вопрос, когда дверь за ее спиной снова открылась, и через нее к нам прошел маленький человек явно пенсионного возраста. Он прошел за стойку бара, как будто не заметил нас, и заговорил с женщиной, открыв небольшой блокнот и делая в нем какие-то заметки.
— Очень большая ставка, — невнятно пробормотал он.
— Спросите его, мсье, — обратилась ко мне женщина.
Старик повернулся. Он увидел Туки и заулыбался.
— Вы передумали, мсье Туки?