Он разбудил Беатрис поцелуем и чашечкой кофе. Ральф поднял шторы, и чудесный зимний день, искрящийся инеем, ворвался в комнату. Она с наслаждением потянулась, только сейчас начиная верить, что возврата к прошлому не будет.

Первое января, Новый год, новая жизнь. Никогда еще наступающий год не манил таким обещанием невероятного счастья. Рядом с Ральфом все возможно. Беатрис в мечтательной неге откинулась на подушки. В солнечном свете ее глаза стали золотистыми; личико, даже после безумной ночи, дышало такой чарующей свежестью, что у Ральфа захватило дух, когда он нагнулся снова поцеловать ее.

Босой, с нагим торсом, он только натянул брюки, чтобы приготовить кофе.

— Ты не замерз? — забеспокоилась Беатрис, ласково скользнув пальчиками по его мускулистой руке, и он, озорно улыбаясь, поймал их.

— Замерзнуть? С тобой?

— Ты не думаешь, что нам нужно вставать? — поддразнила она, расстегивая пояс его брюк.

— Вставать? — промурлыкал Ральф между поцелуями. — Зачем?

— Но… Сара… дети… — прерывисто шептала она, теряя дыхание от восхитительной атаки его рук.

— Сара тактично забрала детей и проведет весь день с Чаком. Так что мы можем оставаться в постели сколько захочется, если, конечно, ты не предпочитаешь чего-либо другого.

— Нет! — ликующе заявила Беатрис. — Я не могу ни о чем другом думать.

Когда они неохотно покинули постель, было уже около полудня. Для начала Беатрис нырнула в ванну, наполненную душистой пеной. Потом основательно прихорашивалась. Наконец стремглав помчалась назад, к нему. Если бы она хоть отдаленно могла вообразить, что ее ожидает…

— Извини, я возилась целую вечность, — прощебетала Беатрис, увидев Ральфа, замершего в дверях своего кабинета. — Я приняла чудесную ванну, — продолжала Беатрис, все еще не замечая каменного выражения его лица.

— Войдите, — неожиданно произнес Ральф.

Его голос клинком пронзил Беатрис. Он повернулся спиной и направился к письменному столу.

Озадаченная, но еще улыбаясь, предполагая, что он хочет подразнить или разыграть ее, Беатрис вошла вслед за ним. Когда она заметила, что он с нарочитой брезгливостью сторонится ее, улыбка мгновенно исчезла. Только теперь она заметила жесткую линию побелевших губ и странную горечь в глазах. Сохраняя гробовое молчание, Ральф надменным жестом протянул ей чек.

— Что это? — удивленно спросила Беатрис. Она была совершенно сбита с толку, будто ее вырвали из глубокого сна, и не могла отличить, где бред, а где явь.

— Плата за услуги, — процедил Ральф.

Беатрис показалось, что пол уходит у нее из-под ног.

— Ничего не понимаю. Что произошло?

— Вы приехали сюда работать, не так ли?

— Да, — осторожно подтвердила Беатрис.

— И вы хорошо работали, — продолжал он через силу.

Лицо Ральфа нервно подергивалось, судорожно ходили желваки. Было ясно, что он прикладывает колоссальные усилия, чтобы сдержаться.

— Никто не может возразить, что вы были хорошей гувернанткой. Нам бы не хотелось, чтобы вы возвращались в Лондон без вознаграждения. Особенно после того, как в агентстве потеряли дар речи, когда я сообщил им, что девушка, которую они сюда направили, не появилась, а та, которая проникла в Кроуфорд, совершенно определенно, не гувернантка.

Беатрис стояла как громом пораженная.

— Как ты узнал? — тупо спросила она.

— Ваш босс решил, что пришло время самому поговорить со мной, — сообщил Ральф ледяным тоном. — Этот ублюдок позвонил, пока вы были в ванной.

— Джерри?

— Джерри! — бросил он в ярости. — У вас их несколько?

— Но он же дал мне неделю! — выпалила Беатрис, слишком поздно сообразив, какой эффект ее слова произведут на Ральфа.

Он содрогнулся так, словно его обдали зловонной грязью.

— Так это правда?

Беатрис упала в кресло и закрыла лицо ладонями.

— Правда? — хрипло повторил Ральф.

— Правда состоит в том, что я не гувернантка, — сказала Беатрис, не отнимая рук от лица.

— И ваше имя не Тереза Беатрис Обри?

— Нет.

Ральф, резко двинувшись, обошел свой рабочий стол и сел в кресло, как будто желая создать между ними возможно большую преграду.

— Не соизволите ли объяснить, где все это время находилась подлинная Тереза Обри?

— Она поехала в Майами со своим женихом, — устало промолвила Беатрис. — Но в этом нет ее вины. Я уговорила ее… Только я… моя идея…

— Охотно верю, — презрительно усмехнулся Ральф. — А обольстить меня — тоже ваша идея?

— Нет.

— Значит, вы лишь следовали приказам?

— Нет! — вскрикнула она в ужасе от сознания того, что все рушится безвозвратно. — Это вовсе не так.

— Разве? Тогда почему Джерри Куин настолько осведомлен о прогрессе наших отношений? Кажется, он знает о нас все.

Беатрис в отчаянии сжалась в какой-то трепещущий комок, словно хотела спрятаться от града беспощадных ударов, которыми яростно осыпал ее Ральф.

— Когда я послал этого борова вместе с его предложением к черту, он разговорился… Вы информировали его о каждом нашем шаге здесь.

Беатрис печально покачала головой.

— Это неправда.

— Да что вы? И Куин не знал, что вы спите со мной? И ему никто не говорил, что я готов на все, лишь бы удержать вас?

Неудержимые слезы, вызванные безысходным отчаянием, хлынули по щекам Беатрис.

— Я только позволила ему так думать, — попробовала объяснить она. — Я не хотела больше участвовать в его авантюре, но боялась, что он сам выйдет на тебя.

— Разве не проще было бы сказать мне правду?

— Я собиралась признаться, — выговорила она, все еще борясь со слезами. — Пыталась ночью… Но не хотела все испортить.

— О да! — прорычал Ральф. — Учуяли, что не добиться продажи Кроуфорда? Гораздо лучше держать меня во мраке неведения и продолжать лгать! Куин сказал, что вы отчаянно хотите заключить эту сделку, чтобы укрепиться в его компании, что вы из тех девушек, которые готовы на все, чтобы добиться желаемого, и, похоже, он прав. — Ральф положил руки на стол и смотрел на них, словно желая убедиться, что они не дрожат. — Вы позволили мне влюбиться в вас, — голос его стал спокойнее, но пробирал Беатрис до костей, — и внушили, что любите меня. Боже, что касается лжи, Абигайль по сравнению с вами сущий младенец!

— Я люблю тебя! — Она чувствовала, что теряет последние силы. — Ты… вы знаете, что это правда.

— Нет, не знаю! — заорал Ральф и с такой силой ударил по столу, что Беатрис вздрогнула.

Сорвавшись со своего места, он шагнул к ней и медленно склонился к ее лицу. Беатрис в ужасе вжалась в кресло.

— В том-то и дело, мисс! Я уже ничего не знаю. Даже не знаю, как ваше настоящее имя! Я запутался в вашей лжи! Ложь… сплошная ложь, по поводу и без повода! С меня хватит! Хоть это можно понять?