непременно целый, живой и здоровый.

– Тут сейчас всё завалится! – заверещал почтенный доктор медицины и алхимии, на четвереньках устремляясь к выходу. – Что это за дхусс, всё рушит, что храм Феникса, что тут! – верные мысли приходили в умные головы одновременно.

Однако Тёрн явно не собирался ничего рушить. Посох в его руках запел, заиграл на множество ладов, и все, кто видел сейчас этот поединок, услыхали что-то своё, свою собственную мелодию. Беззвучная Арфа нарушила обет, она ликовала, собрав, наконец, достойную себя силу.

Обратившись в огненный росчерк, посох ударил вновь с такой быстротой, что призрак уже не успел ни уклониться, ни отпрянуть. Пламенная черта рассекла парящую тень надвое – и подземелье содрогнулось от грянувшего со всех сторон грохота, рождённого словно самой плотью земли, забившейся в корчах.

Две половины призрака обернулись смятыми, неразличимыми, лишёнными последних деталей полотнищами. С шипением и свистом, словно воздух выходил из туго надутых тягуньих пузырей, полотнища втянулись прямо в камни пола – тотчас треснувшие, да так, что вверх брызнул настоящий фонтан мелких осколков искрошенных плит.

И всё стихло.

Свет стал быстро меркнуть, только что ярко пылавшие Камни распадались невесомой золой. Мрак быстро отвоевывал оставленные было владения; изъязвлённые трещинами и разломами стены словно источали черноту.

Несколько мгновений все молчали. А потом дхусс, как и возле той приснопамятной деревни, что погибла от Гнили и удостоилась огненного погребения, со вздохом рухнул на потрескавшиеся плиты.

К счастью, история не повторяется. Или повторяется не во всём и не всегда. Гномья крепость выдержала, Камни Магии отдали силу, но кости земли не прогнулись, удержав на своих плечах тяжесть возведённого на них строения.

Медленно, ещё не до конца веря в собственное спасение, соратники выбирались на поверхность. Следовало б поспешить – кто знает, что случилось с прежними обитателями каменной твердыни, – но сил ни у кого не осталось. Одно касание призрака хоть и не убивало наповал, но напрочь высасывало, казалось, саму жизнь.

Позади всех тащился Брабер, поникшая голова моталась из стороны в сторону, меч он с блимканьем и скрежетом волочил за собой, словно никчёмный дрын. Перед ним вздыхал и охал мэтр Кройон; демон нёс на руках Тёрна и оттого не мог ощупать отбитый загривок, вслух выражая полную уверенность, что там – «одна сплошная рана».

На стенания демона никто не отвечал. Перед ним влачился Ксарбирус, боязливо втягивая голову в плечи под огненными взглядами, коими его одаривала Гончая.

Они выбрались из крепости – надвратную арку рассекло многочисленными трещинами, камни просели, но строение всё-таки выдержало.

Сидха ждала их там же, где её и оставили, почему-то так и не тронувшись с места, глядя на вернувшихся широко раскрытыми глазами.

Холм-крепость заметно изменился: башенки покосились, на иных обвалились крыши и шпили, но главные купола, расположенные под землёй, выдержали.

– Вот и ладно, – вздохнул демон, бережно опуская Тёрна на траву. – А ты, недостойная, по-прежнему здесь? Чего тебе надобно? Не сказали ли тебе идти на все четыре стороны?

– Четыре стороны предполагают, что я могла и остаться, где сейчас, – тихо возразила сидха, старательно избегая глядеть кому бы то ни было в глаза.

– Нечего мешкать и разговоры разводить! – оборвала их Гончая. – Солнечные и вернуться могут. Тень их, похоже, распугала, но надолго ли, нет, кто знает? Мэтр, ты сможешь понести Тёрна ещё немного?

– Смогу, о храбрейшая, хотя загривок мой изнывает от боли, – с видом героического страдания сообщил Кройон.

– О болячках своих после поговорим. Сейчас отсюда надо убраться куда подальше.

С внезапно взявшей на себя командование Гончей никто не стал спорить, даже Ксарбирус. Алхимик, похоже, её изрядно побаивался.

Не мудрствуя лукаво, отряд двинулся прочь от крепости по уже нахоженной дороге.

– Нам надо о многом поговорить.

Горел костёр, и на сей раз сидха даже не решилась протестовать; увеличившийся в числе отряд расположился кругом. Тёрн оставался без чувств, и Ксарбирус ничем не мог помочь – алхимик остался гол как сокол, без единой капли даже самого простого эликсира. Кройон страдал от боли в расшибленном затылке, «препятствующей концентрации», как он попытался объяснить.

Брабер не стенал и не ныл, но выглядел гном неважно. Похоже, каждое движение давалось ему с трудом; правда, он не жаловался.

– Нам надо поговорить, – повторила Стайни. – Мэтр Ксарбирус. Судьба вновь свела нас, и не при самых благоприятных обстоятельствах. Я помню, высокоучёный доктор, ты спас мне жизнь. Я буду помнить это всегда. Но это не избавляет тебя от вопросов. Мы – я и мэтр Кройон – хотим знать, что случилось той ночью, когда вы с Тёрном отправились в город.

Ксарбирус сидел, нахохлившись и натянув рваный плащ на острые колени.

– А чего тут рассказывать, – отозвался он плаксиво. – Пришли мы в город. Отправились ко мне, значит, к моим знакомцам… а там нас уже ждали. Засада, понимаешь, такое дело… навалились, скрутили, связали…

– Орден Солнца?

– Нет, чашники! – огрызнулся алхимик. – Орден Чаши. Нас повалили, связали… повезли куда-то. В больших, уютных таких деревянных ящиках с кандалами, вбитыми в стенки.

– А может, ты просто стакнулся с чашниками, почтенный, а? Что они тебе за дхусса пообещали? Денег или артефакт какой?

Ксарбирус изобразил обиду. Однако Стайни приметила, как блеснули глаза и дрогнули руки многоучёного алхимика.

– А как же вместо ордена Чаши вы оказались в руках солнечных? – напирала она.

– Так и оказались. Ордену Солнца, видать, позарез понадобился ваш покорный слуга, ну и дхусс за компанию. Выждали момент и тоже напали, и тоже из засады. К тому же ордена никогда не враждовали в открытую, пакт строго соблюдался, чашники не ждали нападения…

– И что же вы, достопочтенный мэтр, делали во время боя? – медоточивым голоском поинтересовалась Гончая. – Смирно лежали в ящике?

– Нет, конечно! – фыркнул алхимик. – Я могу быть слишком ценным бойцом, и потому меня вынудили вмешаться. Пришлось подчиниться – исключительно под давлением обстоятельств, вследствие приставленного к горлу кинжала! – торопливо закончил он. – Мне даже вернули мои эликсиры.

– И что же?

– Что «что же», моя любознательная пациентка? Чашники, как тебе известно, проиграли, несмотря на моё содействие. Меня сунули в тот же ящик – но уже другие хозяева. Дальнейшее вам известно.

– Нет, неизвестно!

– Ну, раз неизвестно… меня бросили в камеру, долго допрашивали. Разумеется, я ничего не сказал. Ко мне применили бы пытки, но тут крепость ордена Солнца посетило странное призрачное создание, всем нам хорошо памятное. Что случилось с рыцарями ордена, сказать не могу. Не знаю. Не успел поинтересоваться, надеюсь, вы меня извините. Но дверь моей камеры сорвало, когда тварь проплывала мимо. Я выскочил следом – и незнамо как, но опередил её, первым добравшись до нашего дхусса. Мне удалось снять его с креста, но тут появился тот самый призрак – и остальное вы видели собственными глазами.

Наступило молчание.

– Что? Чего смотрите-то так? – не выдержал алхимик. – Знаю, поверить трудно. Но зачем мне вас предавать, если мы вместе головами рисковали в храме Феникса?

– Разве кто-то здесь говорил о предательстве? – ледяным тоном осведомилась Гончая.

– Не говорил, но подразумевал!

– Удивительный у вас рассказ, однако, мэтр. Даже меня, гнома бывалого, до слёз пробрало.