— Ренн, это же безумие! — закричал Бейл, изо всех сил пытаясь удержать лодку на плаву. Вокруг со всей мощностью бушевала буря, лодку так и швыряло из стороны в сторону. — Надо поскорей вернуться на берег!

— На берег нам еще рано! — сказала в ответ Ренн. — Сперва нужно еще вон тот остров миновать! Мне необходимо посмотреть, что там дальше, на западе, иначе наша помощь может до него и не добраться!

— Но в лодке уже воды полно!

— Ты же не хочешь бросить Торака на произвол судьбы? Значит, плыви дальше!

Небо стало совсем черным, ветер пронзительно свистел, то и дело оглушительно вскрикивая; он тянул людей за одежду, хлестал их прядями волос по лицу, а поверхность озера превратил в кипящую белую пену. Легкая лодочка то подпрыгивала на волне, то ныряла вниз, и только благодаря мастерству Бейла они до сих пор еще не пошли ко дну.

Каким-то образом Ренн ухитрялась стоять на коленях на поперечине, одной рукой вцепившись в борт лодки, а второй доставая из своего мешочка со снадобьями нужные предметы. Все остальные приготовления она завершила еще на берегу. Теперь нужно было только сотворить заклинание.

Вытащив все необходимое, она испытала огромное удовлетворение при мысли о том, что, может, Повелительница Змей и выкрала тот именной камешек Торака, но у нее, Ренн, есть кое-что не менее существенное!

— Что это у тебя? — спросил Бейл, перебивая вой ветра.

— Волосы Торака! — крикнула в ответ Ренн. — Прошлой зимой ему пришлось… несколько сменить обличье, и я ему обрезала волосы. Ну и часть сохранила!

С трудом поднявшись на ноги, Ренн подняла вверх кулак с зажатыми в нем длинными прядями темных волос Торака, трепетавшими на ветру.

Бейл схватил ее за пояс, чтобы она не свалилась за борт, и крикнул:

— В последний раз прошу: давай на берег вернемся! Кажется, сейчас пойдет град. Если нам лодку пробьет, мы точно утонем!

— Еще рано.

Откинув голову назад и обращаясь прямо к этой буре, Ренн нараспев произнесла заклинание, призывая на помощь силу Главного Хранителя Воронов, который видит все на свете, летая над горами и вечными льдами, над Лесом и Морем; она заклинала Великого Хранителя найти Торака. И ветер, срывая с ее губ слова, нес их на запад, через все озеро.

Но, еще не завершив заклинания, Ренн почувствовала, как сопротивляется ее действиям чья-то могущественная воля. Она с трудом устояла, упираясь ногами в хрупкую основу качавшейся на волнах лодки и крепко сжимая плечо Бейла.

«Я чувствую, к чему ты стремишься… Тебе не удастся это…» — звенел у нее в ушах чей-то знакомый голос.

У Ренн подогнулись колени. Она чуть не упала.

Тебе не удастся это…

Ренн тщетно пыталась закрыть свою душу — та, чужая, воля была слишком сильна. Сильнее, чем воля колдунов из племени Выдры, сильнее, чем воля Саеунн. Это была воля могущественной Пожирательницы Душ; разве могла преодолеть ее своим жалким заклинанием какая-то неопытная девчонка?

Великий Дух с грохотом растворил небеса, и на Бейла и Ренн обрушился град, пронзая их плоть своими острыми стрелами.

Бейл резко повернул лодку.

— Скалы! Впереди скалы!

Ренн в последний раз подняла руку, сжатую в кулак, и пронзительно выкрикнула:

— Летите же! Летите на помощь тому, у кого больна душа! — Ветер подхватил волосы Торака и разнес их по озеру; Ренн рухнула навзничь, а лодка, страшно подпрыгнув, вылетела из воды, и Бейл закричал:

— Мы ударились о скалу! Держись за лодку! Держись крепче! Не отпускай!..

Туча, принесшая град, помчалась дальше на запад, унося с собой и заклинание Ренн. Эта туча пронеслась над всем озером, приминая тростники к земле, и со всей своей мощью ударила по островку, где обитал Тайный Народ.

У выхода на черный галечный берег раскачивались и потрескивали сосны, под ними содрогалось жалкое убежище Торака. Сосновые шишки и ветки с шумом сыпались на кровлю из тростника. Потом по ней с силой ударило что-то тяжелое…

…И Торак проснулся.

Торак, съежившись на колючей подстилке из сосновых игл, слушал, как Великий Дух наказывал деревья. Его пугал этот град, как пугал и грохот веток, падающих на крышу его убежища, как пугало все, что его окружало: Озеро, Тайный Народ и больше всего волки, поджидавшие его в Лесу. Порой он мельком видел какого-то крупного светло-серого волка, который все шнырял неподалеку, что-то вынюхивая, но не настолько близко, чтобы в него можно было попасть камнем. Похоже, этот волк выжидал возможности напасть.

Из-за этих волков Торак даже в Лес заходить не осмеливался и поддерживал жалкое существование за счет оставшихся после зимы сморщенных ягод и почерневших грибов, хотя иногда ему удавалось поймать и съесть какую-то маленькую, зеленую, покрытую слизью прыгающую тварь.

Мир вокруг лишился для него всякого смысла. Небо сердито на него кричало, с деревьев в него кидались маленькими деревянными шариками какие-то маленькие рыжие и очень шустрые зверьки. Совсем рядом в землю вонзались стрелы зеленоватых молний, точно смеясь над ним, а из воды выскакивали какие-то другие зверьки, скользкие и коричневые, и сердито его бранили. Стоило ему лечь спать — тут же в темноте появлялось какое-то чудовище и начинало грызть его шалаш, и каждое утро он видел на воде множество отломанных веток.

Вот снова что-то глухо ударило по крыше шалаша, и та жалобно заскрипела.

Торак крепко зажмурился.

Наконец буря полетела дальше. Град прекратился. Дрожа от страха, Торак схватил топор и выполз наружу.

Град прибил к земле весь подлесок и поломал много веток на деревьях; он был настолько сильный, что теперь весь берег был усыпан слоем твердых прозрачных льдинок, хрустевших под босыми ногами Торака. В зарослях папоротника, сокрушенных градом, что-то шевельнулось.

Какие-то две твари. Нет, две большие черные птицы.

Сжимая в руке топор, Торак подкрался ближе.

Та птица, что была покрупнее, испуганно сказала «кра» и захлопала крыльями, а вторая сунула голову под крыло и сделала вид, будто ее там нет.

Торак поднял голову и заметил на вершине дерева разрушенное гнездо. Птицы, должно быть, упали оттуда, ударились о его шалаш и свалились в папоротники.

Он сделал шаг — и птицы, пронзительно крича, отчаянно захлопали крыльями.

Торак от удивления даже глазами захлопал. Они его боялись!

Он присмотрелся и заметил, что клювы птиц у основания розовато-желтые — значит, они еще совсем молодые, почти птенцы, хотя размах крыльев у них почти такой же, как у взрослых, — почти такой же ширины, как его раскинутые в обе стороны руки. Только все их хлопанье крыльями пока ни к чему не