голова горела. Праздник святой Оливии был в июне... нет, это совсем не подходит. Он не сможет так долго ждать, чтобы принести ее в жертву, и Оливия даже не была канонизирована... нет, нет... У него начал выступать пот. Сердцебиение ускорилось до крайности. Затем еще была Олива... праздник пятого марта, нет, нет... В голове у него свирепствовала настоящая буря, и он несколько раз глубоко вздохнул.

Успокойся.

Мысли рационально.

Другие женщины, которых он принес в жертву, не соответствовали именам святых, которыми они должны были стать, не так ли?

Нет. Он должен был давать им другие имена.

Ему придется придерживаться своего первоначального метода и дать Оливии другое имя. Вот и все. Он впал в замешательство. Его миссия казалась неясной. Иногда он сомневался сам... если бы только он мог кому-нибудь довериться. Раньше у него был ученик, и он обретал утешение, делясь с ним... но теперь он был лишен такой возможности, и ему приходилось прибегать к исповеди... когда сомнения становились невыносимыми, он мог исповедаться, не боясь быть раскрытым.

Он закрыл глаза и обратился с молитвой о ясности. Именно в этом он сейчас нуждался. Со времени последнего жертвоприношения ему недоставало ясности. Сам ритуал поднимал его до божественного состояния, которое он испытывал при каждом жертвоприношении, но потом, на этот раз слишком скоро, впадал так глубоко в черные пучины отчаяния, что даже сомневался в своей миссии.

Он попытался вспомнить последнее действо, вызвать в воображении лицо Екатерины Александрийской, когда он поднял свой меч, но даже это не вызвало у него эйфории или возбуждения. И все из-за этой женщины. Оливии. Она становилась все ближе. Он чувствовал ее. Она наблюдала за ним и хотела его остановить.

Это проверка. Господь всегда ставит перед тобой задачу, и ты должен не сомневаться в своей миссии.

– Держись, – сказал он себе и затем, несколько раз вздохнув, снова принялся листать свою книгу, внимательно просматривая каждую тонкую страницу. Выбор святых был очень широк... ему просто нужно найти идеальную – да, вот в чем дело, с ним говорит бог. Это должно быть скоро. Да... да... Вот!

Св. Бибиана... Вивиан... похоже на «Оливия», в этих именах много одинаковых букв. Не то чтобы это имело большое значение, но... о да... каким образом ее истязали. Он принялся жадно читать, уже думая о своей миссии. Святую Вивиан заперли в сумасшедшем доме и регулярно секли. В конечном счете, ее отдали на растерзание собакам... которые, что удивительно, не захотели ею поживиться.

Он постучал пальцами по странице. Очевидно, эти жалкие шавки просто не годились для этого, их не натаскивали должным образом... и они не были голодны.

Ему надо будет заняться исследованиями. В библиотеке. Ротвейлер? Питбуль? Или помесь с волком... о, это будет приятно, и существуют мерзкие типы, которые разводят таких животных, без документов, тайком от властей... и место, что ж, о нем уже позаботились... него есть кнут... он бросил взгляд на стену, где рядом изображением Мадонны висела старинная «кошка». О да-а-а-а...

Избранник наконец успокоился. Головная боль уменьшилась до тупой раздражающей пульсации. Он снова ясно представлял себе свою миссию. Он улыбнулся и перекрестился у алтаря, затем нашел свои фестонные ножницы и принялся вырезать изображение святой Вивиан... прекрасной... набожной... с гладкой кожей похожей на Оливию Бенчет...

– Просто не верится, что ты сумела найти сюда дорогу! – воскликнула Оливия, распахивая дверь. В эту среду поздним утром Сара Рестин стояла на переднем крыльце дома Оливии. – Господи, я так рада тебя видеть! – Оливия обняла подругу и сказала: – Не обращай внимания на собаку. – Хайри С, как обычно, заливался лаем и носился кругами, вызывая цепную реакцию ворон и белок, которые каркали и ворчали, прячась в деревьях вокруг.

– Я же сказала, что еду, разве нет? – спросила Сара, вцепившись в подругу, и стараясь отодвинуться от Хайри С. Оливия помнила, что Сара не любит животных и особенно боится собак из-за того, что в детстве, когда она каталась на велосипеде, собака укусила ее за ногу. – Мне повезло, я села на ранний рейс... очень ранний, – сказала Сара, осторожно наблюдая за псом.

– Но ты собиралась сначала позвонить.

– Ну, я в Интернете нашла указания, как сюда добраться, и решила рискнуть! Это замечательно, – добавила она. Затем потянулась к ручке своей сумки на колесиках. – Это так...

– Не похоже на Тусон?

– Да, наверное, в этом все дело, – согласилась Сара, внимательно окидывая взглядом все вокруг. С тех пор, как Оливия видела ее в последний раз, она похудела, ее волосы стали короче и приобрели более насыщенный рыжий цвет, но глаза выдавали все. В уголках появились морщины, а из-за синих кругов они выглядели несколько жутковато. – Я собиралась сказать, что ты живешь так далеко и обособленно... у черта на куличиках.

– Дом, милый дом, – поддразнила ее Оливия, когда Сара отступила на шаг.

– Прекрасно выглядишь.

– Ты тоже.

– Не обманывай. Я знаю, на кого я похожа. – Они вместе завезли сумку в дом, и когда они проходили мимо книжного шкафа, Сара бросила взгляд в зеркало над ним. – Ах. Ты только посмотри. За последний год я состарилась на двадцать лет. – Она покачала головой. – Этот Лео меня просто убивает. Поверить не могу, что он хочет развестись.

– Давай пока не будем об этом. У нас масса времени. – Она направилась к лестнице. – Иди за мной, я покажу тебе твою комнату.

– Ну, ты прямо как коридорный в отеле «Риц».

– Именно.