Однако для моих информантов это не было самой важной функцией клаббинга. Растущая роль «потребления опыта» в современном потреблении, которое, помимо клаббинга, включает такие виды деятельности, как спорт, употребление наркотиков, проституцию и азартные игры, смещает акцент со знаков на опыт.

Современный капитализм завладел сферой знаков, сделав ее своим домом. Ж. Бодрийяр утверждает, что современный капитализм — это семиотика, породившая избыток знаков, обеспечивающий основные метки, оповещающие о социальных различиях и идентифицирующие группы. Предполагается, что мы должны верить, будто товары, которые мы покупаем, выделяют нас как личностей, что они имеют социальную значимость; торговля теперь неразрывно связана с понятием образа жизни. Компании хотят, чтобы мы идентифицировали себя с определенными товарами и прониклись их важностью, но это пространство знаков по своей сути недол-говечно в изменчивом мире моды [Baudrillard J. 1998].

Культура создает системы символов в виде тотемов, социальной иерархии, ритуалов, системы полов и религий. Однако эти структуры черпают свое могущество из скрытой силы габитуса, которая дает им непререкаемый статус, проникающий в тело на эмоциональном уровне. Знаки, создаваемые товарами потребления, формируют только временные и мимолетные предпочтения, делающие их эфемерными кодификациями социального пространства. В какой-то момент вы довольны, а в следующий уже нет, и эта изменчивость препятствует появлению чувства стабильности и постоянства. Я говорю о пропасти между телом и знаком, о растущем чувстве дезориентации, являющемся следствием ускоряющейся дезинтеграции мира знаков, признаваемой в том числе теоретиками постмодернизма Ж.-Ф. Лиотаром (1984) и Ж. Бодрийяром (1998).

Однако процесс «потребления опыта» создает альтернативу, противостоящую текущей и последующей дез-интеграции мира знаков через практику. Тело, а не мир знаков становится главной площадкой индивидуальной и групповой аутентичности, так как люди пытаются вписать в плоть чувственно-социальное повествование. Вместо того чтобы определять себя через знаки, они определяют себя через действия, мгновения, воспоминания, истории и переживания, составляющие действительную практику существования в мире на телесном уровне. Они по меньшей мере частично отказались от потребления в пользу производства — маленькая вещичка от Versace уступила место преданности опыту, полученному во время ношения этой вещички. «Потребление опыта» — это вс шире распространяющаяся особенность мира потребления, поскольку опыт приобретения символического капитала недостаточно силен и полезен, чтобы позволить человеку создать осмысленное воплощение собственной культуры.

Шоппинг создал в современном мире аналог пастбища: люди бродят по пастбищу как быки, тратя деньги на все, что видят, а не на то, что им действительно нужно. Мой информант утверждает:

С ростом наличного годового дохода шоппинг превратился из аналога охоты, когда люди откладывали деньги на особенные вещи, при покупке которых испытывали настоящее удовлетворение, в аналог собирательства, когда люди просто хватали все, что видели. (Хотя еще живы охотники за выгодными приобретениями, которые при покупке чувствуют, что отыграли пару очков у мира потребления.) Потребление становится скучным, в нем нет настоящего кайфа, удовольствие от него быст-ро ослабевает, и сами потребители постепенно начинают сомневаться в этой сфере. (Однако его кончина наступит еще очень, очень нескоро, так как усталость от потребления сама по себе является роскошью, появившейся в результате пресыщения.)

Потребители опыта обычно не стараются окружить себя символическими атрибутами капитала, хотя потребление опыта не может полностью оставаться вне этого пространства, окутывающего всю современную культуру. Эти люди хотят жить страстной и увлекательной жизнью, они хотят окунуться в мир ярких опытов, общественных и чувственных групп, которые отражают и выполняют их желания. Они хотят чувствовать мир и посредством этого чувства создать тело, которое будет знать, что живет. Представьте себе на минуту мифический момент смерти, когда вся жизнь проносится у вас перед глазами. Потребители опыта хотят, чтобы этот флешбэк был наполнен опытом, а не объектами, людьми или другими вещами, потому что современный символический мир потребления не может гарантировать, что последнее мгновение перед твоей смертью будет наполнено кайфом, а не логотипом Ikea.

Этот вид потребления только сейчас становится широко распространенной возможностью, так как само тело теперь свободно от ограничений габитуса, изолировавшего чувственную сферу. Появление наркотиков, путешествий, экстремального спорта и т. д. стало предвестником появления новых способностей тела и новых форм опыта, которые изменили наше восприятие удовольствия. Именно социальная сторона клаббинга выделяется из всей этой области, так как люди покупают определенный вид общественного взаимодействия, определенный вид общения с окружающими, который позволяет им доставлять друг другу удовольствие и наслаждаться компанией друг друга. В виду разобщенности большинства сообществ новое пространство подготавливает основу для социальных переживаний, временно выходящих за рамки урбанистической среды. Входя в клуб, клабберы платят не только за занимаемое пространство и звуковую систему — их целью является самостоятельное создание атмосферы. Бесплатные вечеринки были исключительным случаем и не смогли выжить. Как пишет Р. Ванегейм:

Вопреки символическому миру, захлебывающемуся своими излишествами, клаббинг формирует выразительные тела. Создатели рекламы все чаще обращаются к телесной сфере, чтобы придать значимость своим продуктам. Создатели видеоигр убеждают тебя больше играть, производители соусов для макарон помещают рекламу своей продукции в клубах, мороженое пытается затесаться в список семи смертных грехов, изготовители печенья разглагольствуют о философии, чтобы оправдать перерыв на работе, а энергетические напитки обещают «дать вам крылья», которые никогда не позволят взлететь так высоко, как кокаин. Рекламщики, как обычно, бегут впереди паровоза, обещая необычную связь между продуктом и телесным миром незабываемого опыта. Они эксплуатируют мечты, желания и стремления людей, связывая их с каким-то продуктом, который никогда не сможет помочь их осуществлению. Им приходится постоянно внедрять свои продукты в пространство досугового тела повышенной чувственности и избегать связи с «бесстрастным телом», вокруг которого выстроена наша культура. Они пытаются завладеть плотью, чтобы стать частью мира, который могут создать только люди, не нуждающиеся для этого ни в чем, кроме других людей. Мы должны не только узнавать торговую марку, но и ассоциировать ее с вещами, которые нам приятны. В этом и заключается проблема: ты не узнаешь, каково заниматься спортом, просто нося Nike. Выполнить обещания, данные рекламой, может только сам человек, если наплюет на рекламу и научится самостоятельно приобретать новый опыт. Тело придает знаку смысл, а не наоборот, и я встречал многих клабберов, понимающих это и совершенно не нуждающихся в знаках. Моя информант-ка поделилась своими соображениями о том, что могло бы заменить в ее жизни клаббинг:

Таким образом, товары потребления превращаются в вещи, «на которых копится пыль», в то время