– На кого ты больше злишься? На нее или на... себя? – поинтересовалась Саманта.

– Мне надоела эта дерьмовая игра в вопросы и ответы.

– Тогда возьми себе тайм-аут.

Лианн принялась кусать губы.

– Не молчи, скажи что-нибудь. Хоть выругайся, – настаивала Саманта.

– Ренни – свинья! Всюду сует свой пятачок.

– А может, она таким образом хочет подружиться с тобой? Ей одиноко, но она не знает, как подступиться к тебе.

– Да вы что, до сих пор не раскусили ее? Она и понятия не имеет, что значит дружить, и слова такого, как «подруга», не знает. Она в любой момент может мне сделать вот так... – Лианн весьма выразительно продемонстрировала хищные когти. – Нечего ей соваться куда не следует. То, что у нас с Джеем, – это наше общее дерьмо, и нам вместе его расхлебывать.

– Ну а об этом ты не хочешь со мной поговорить? Мы могли бы перекинуться парой слов по дороге, – предложила Саманта.

– Тут не о чем толковать. Подумаешь, какое дело! – Лианн гордо вскинула головку и от этого, наоборот, выглядела еще ребячливее, гораздо моложе своих семнадцати лет. Грубый макияж и плотно облегаюшая одежда лишь подчеркивали ее кукольное изящество. – Мамаша уж слишком круто взялась за меня, встала поперек, как кость в горле, да еще этот зануда Джей добавил. Вот я и решила «взлететь»... показать им, что я на них плюю.

– Чем показать? Тем, что вновь закурила. И что, «крэк» помог?

– Ну да. А что? Разве не так?

Чтобы избежать нотаций со стороны психиатра, Лианн ускорила шаг, но Саманта не отставала. Улица обдавала их томящей жарой и автомобильной гарью.

– Тебе кажется, что так, а я считаю иначе, – возразила Саманта. Они остановились у светофора, пережидая медленно продвигающийся поток машин.

– Может быть, это была не такая уж хорошая идея – снова «улететь», – согласилась вдруг девушка, противореча тому, что говорила минуту назад. Чувствовалось, что ее саму терзают сомнения.

– Думаю, что совсем плохая, – подхватила Саманта. – Хотела наказать мамашу и своего дружка, а вред нанесла себе. Они умылись, а ты опять села на «крэк». Какая тебе от этого выгода?

– А я за выгодой не гонюсь! – Лианн опять обрела прежний гонор и сверкнула глазами, а они у нее были на редкость выразительные и манящие, как и губки, пусть и слишком ярко накрашенные. Она даже улыбнулась, показав белоснежные зубы, пока еще безупречные. – Мне надо было показать им, что я сама кое-что значу и могу поступать по-своему.

– И как ты себя сейчас чувствуешь?

– Со мной все о'кей.

– Ты уверена?

Саманту, несмотря на браваду и вульгарные уличные замашки, безмерно трогало это юное существо, явно непонимающее, где и в каком мире оно живет и какое будущее его ждет. Никаких доспехов у этой девчонки нет, хоть она и храбрится. Ранить или погубить ее – дело одной минуты.

Они наконец пересекли улицу, лавируя среди автомобильной пробки.

– Я в полном порядке, – заверила девушка. – Мои гайки завинчены накрепко, и ни одна дурацкая отвертка не справится с ними без моего разрешения.

– Вот как! – усомнилась Саманта, слегка поморщившись от циничности такого высказывания, впрочем, весьма образного.

Тем временем Лианн уже успела с кокетливым вызовом, убрать прядь со лба и улыбнуться, неважно кому, из группы бездельничающих подростков, плотной стайкой собравшихся у уличного светофора. Женское начало превозмогало Лианн ее разум.

– Ты идешь своей дорогой, ну и иди, – сказала Сэм. – но только сейчас ты сделала шаг назад, и даже не один. Тебе придется наверстывать.

– Я знаю, – согласилась Лианн, но взгляд ее уже был прикован к мальчикам. Они вроде бы втихаря передавали дрyг другу самокрутку, но делали это так явно и так неумело.

– Увидимся на следующей неделе? – осведомилась Сэм.

– А как же, – заявила с уверенностью Лианн и поспешила смешаться с толпой. Уже через несколько шагов она стала из сумочки сигарету и оценивающим взглядом искать, кто бы из проходящих мужчин предложил ей зажигалку.

Мать Лианн – Марлетта – неоднократно подвергалась арестам не только за торговлю наркотиками, но и за проституцию. Поняв наконец, что ее дети пойдут по плохой дорожке или она вообще их лишится, Марлетта ударилась в другую крайность и последние два года была чиста, как нежный ангел. Но Лианн успела еще в детстве изучить многие материнские приемы. В семнадцать она уже крепко села на иглу, и на нее было заведено дело. Она и сама употребляла зелье, и подрабатывала, толкая его своим сверстникам, посещение душеспасительных бесед с психиатром было для нее обязательным по приговору суда.

Саманта, подходя к месту, где припарковала машину, ощутила, что кто-то наблюдает за ней. Сначала она подумала, что это Лианн. Может, та вздумала продолжить беседу под предлогом случайной встречи на улице. Но девчонки не было поблизости, во всяком случае, Саманта ее не заметила.

Радом собралась небольшая кучка праздных прохожих, слушающих уличных музыкантов. Но один мужчина стоял особняком, немного в стороне. Он был высок, широкоплеч, прекрасно, даже атлетически сложен, одет в черный кожаный пиджак и джинсы. Несмотря на то что уже начало смеркаться, он не снимал темные очки, что придавало ему немного странный вид.