и бесшумно поплыла прочь.

Сколько продлится это ее безнадежное бегство? Челюсти аллигатора или острые четки «отца Джона» – какая разница? Но если есть хоть малейший шанс, надо его использовать.

Когда Саманта вынырнула за следующей порцией воздуха, расстояние между нею и лодкой чуть увеличилось. Она услышала, как он причитает, словно в молитве:

– Жаль, если тебя сожрет аллигатор раньше, чем я доберусь до тебя. Я бы поделился с ним, но лишь после того, как сам отведаю твоего тела.

Проклятие! Он включил фонарь и начал шарить лучом по поверхности болота, не оставляя ей возможности снова вынырнуть и отдышаться.

Так какую смерть ей предпочесть? На тинистом дне, захлебнувшись водой, или отдать себя в руки безумного палача? Саманта предпочла первое – пусть зубы аллигатора, пусть кромешная тьма и участь утопленницы, но только не очередная жертва «отца Джона». Она уплывала все дальше, борясь с водорослями и сжигая последний кислород, оставшийся в легких.

Умирать оказалось не так легко. Ее нагое тело протиснулось между обглоданных, как кости скелета, мертвых корней иссохшего кипариса. Созданная самой природой клетка скрыла ее от всевидящего луча, а над поверхностью воды было пространство, где она могла высунуть голову и вдохнуть спасительный воздух.

И тут же в ее уши, хоть и забитые вязкой жижей проник голос преследователя. Он не угрожал ей, наоборот, он вроде бы исповедовался. Ему было необходимо выговориться, прежде чем приступить к жертвоприношению.

– С тебя ведь все и началось, и покатилась лавина. Ты сама это знаешь. Ты посоветовала Анни открыться кому-нибудь, и она, дура, рассказала матери.

Он пренебрежительно хохотнул:

– Разве наша мамаша могла поверить, что я трахал свою маленькую сестренку? А ведь Анни это нравилось, хоть она и не решалась в этом признаться. У нее прямо мокро становилось в трусиках, стоило лишь мне коснуться ее. И у тебя станет мокро между ног... я уверен... нечего капризничать...

Фонарь слепил Саманту, но, когда луч света отклонился в сторону, она разглядела его пикап на берегу. Ветровое стекло и бамперы слабо мерцали в темноте. А что, если ей удастся обогнуть его лодку под водой и добраться до машины? А что, если он оставил ключи в зажигании? Тогда у нее, нагой и босой, безоружной, появится шанс выбраться из этих джунглей.

Вдоволь надышавшись, Саманта выбралась из своего убежища под корнями кипариса и вновь поплыла под водой, касаясь животом отвратительного илистого дна. Лишь бы не сбиться с направления – ведь она двигалась вслепую, а по ее закрытым векам скользили какие-то мерзкие твари. Ей опять нужен был воздух...

Едва ее голова показалась над поверхностью, тотчас петля из камней с остро отточенными гранями обвила ей шею.

Он предугадывал все ее замыслы! Оставив в лодке фонарь, как приманку, он крался за ней в темноте по горло в воде и наконец настиг свою жертву.

– Покайся в своих грехах, – потребовал он, стягивая четки на ее шее. – И получи от меня поцелуй прощения.

Страшное, облепленное водорослями чудовище, потерявшее «свои черные очки и из-за этого лишившееся ореола таинственности, прижало свои губы к ее губам и пыталось проникнуть своим слюнявым языком к ней в рот.

Зверинный инстинкт выживания, дотоле дремавший, проснулся в Саманте. Ее укус был таков, что кровь сразу же полилась на его подбородок.

– Стерва! Ты за это заплатишь! – пробормотал он, шевеля изуродованной губой.

Его мускулы напряглись, стягивая удавку, но внезапно вспыхнувший свет, бьющий ему в лицо, и грохот выстрела парализовали его усилия.

– Ты уйдешь со мной... – прошепелявил он, падая на спину в болото и утягивая Саманту в трясину.

Но она была сверху, а он внизу, под водой, и потому захлебывался. Их короткая борьба завершилась тем, что он отпустил ее и, конвульсивно дергаясь, скрылся в болотной мути.

А наверху, там, где воздух был кристально свеж и в небе сияли звезды, раздавались громкие голоса:

– Полиция! Сдавайся, Сигер!

Саманта узнала голос Бентса. Что ж, как в традиционном голливудском вестерне, кавалерия всегда поспевает на выручку.

Она двинулась навстречу полицейским машинам с включенными фарами и каким-то черным мятущимся силуэтам, совершенно позабыв о своей наготе. Это вызвало некое смятение в рядах полицейских, но Тай Уиллер спринтерским броском опередил всех и заключил новоявленную леди Годиву в свои объятия. Однако Бентс, опоздав всего на секунду, отстранил его и окутал соблазнительную женскую фигуру казенным полицейским одеялом.

– Ты цела? – осведомился Тай.

– А как ты думаешь? Почти... – откликнулась Саманта, прильнув к нему, но тут же отстранилась и вскрикнула в отчаянии: – Нет, нет... я никогда не буду в порядке, пока он там!

Она уставилась взглядом в темное пространство, где скрылся ее преследователь. Четки все еще оставались на ее шее. Бентс осторожно коснулся их:

– Я думаю, нам надо изъять это как улику.

– Кажется, мы ранили его, – доложил кто-то из полицейских. – Есть следы крови.