– Смотри. Кент Сигер – в списке подозреваемых. Это раз. У «Джона» и у Кента та же группа крови – это два. И третье – я получил информацию меньше часа назад от частного детектива по имени Андре Наваррон. Он изложил интересную версию, что Кент имел сексуальную связь со своей сестрой Анни десять лет назад в Хьюстоне, и та от него забеременела. Анни была на грани того, чтобы обо всем этом рассказать радиопсихологу, и Кент, испугавшись скандала, прикончил ее, инсценировав самоубийство, а вину за содеянное в своем больном мозгу возложил на доктора Лидс. И начал преследовать ее. Странно, что он ждал столько времени, но, может быть, нашелся повод, из-за которого вулкан внутри его проснулся. Может, на него так подействовал голос Саманты, вновь услышанный им по радио или злоба на свою мать, лишившую его финансовой поддержки. Норман Стоуэлл из ФБР обешал, что они раскопают подноготную этой семьи. Там все очень запутанно. Возможно, мы никогда не узнаем, что вновь запустило часовой механизм у него в голове.

– Похоже, что сегодня он окончательно пошел в разнос. И распрощался, оставив нам сувениры...

– Что такое? – непонимающе уставился на напарника Бентс.

– Я не трогал их до тебя. Но теперь...

Монтойя достал платок и, обернув им руку, поднял из кучи мусора, скопившегося в углу будки, маленький дешевый диктофон и связку ключей. Он помахал найденными сокровищами перед лицом Бентса.

– Что скажешь?

– Их мог выбросить здесь кто угодно.

Брелок на ключах был явно женский – такое трогательное сердечко. Бентс напряг зрение и в луче уличного фонаря разобрал мелкие выгравированные на металле буквы:

«Мелани».

– Если мне не изменяет память, не помощница ли доктора Саманты? – осведомился Монтойя.

– Шутки здесь не к месту. Кажется, мы опять в дерьме. Как докладывала Дороти Хьюджесс с радиостанции, Мелани Дэвис внезапно уволилась и уже сегодня ночью ее не было на работе.

Лицо Монтойи окаменело. Бентс тут же по мобильной связи распорядился выслать полицейский наряд по домашнему адресу Мелани Дэвис.

– Пусть сразу же свяжутся со мной. – Он отключился и перевел взгляд на крохотную черную коробочку, такую невинную, такую дешевенькую.

Теперь Монтойя держал ее в руке, обернутой платком, с опаской, словно головку ядовитой змеи.

– Может, послушаем последнее послание «отца Джона»? – предложил Бентс и нажал кончиком своего ключа от машины кнопку воспроизведения.

Звук женского истеричного голоса сразу заполнил тесное пространство телефонной будки:

– Я – Анни Сигер. Я хочу поговорить с доктором Самантой. Надеюсь, что она мне поможет. Я звонила на радио... вы меня помните?..

– Это давняя запись. Нутром чую, братец следил за своей сестричкой.

И вот снова пошел текст.

– Мне исполнилось двадцать пять лет. Если вы забыли, я напомню, пусть и из могилы. Но мы ведь отпразднуем эту дату?

– Достаточно. – Бентс был готов вырвать из рук Монтойи эту мерзкую коробочку. – Мерзавец выдал нам на блюдечке свою сообщницу. Это Мелани.

– Значит, она даст показания против него?

– Если жива...

Звонок мобильного телефона прервал их разговор. Бентс слушал, а Монтойя читал по его глазам, что новости были плохими. Наконец Бентс отключил связь и сообщил напарнику:

– Труп Мелани Дэвис обнаружили в ее квартире. Задушена. Раны на шее. Есть сходство с подобными преступлениями.

– «Отец Джон» остался верен себе. Четки с отточенными гранями... Он превращает своих жертв в святых мучениц. Надеюсь, что он сам тоже скоро отмучается.

Харон удобно устроился на коленях у Саманты, и она с удовольствием водила ладонью по шелковистой черной шкурке кота. Так хорошо было сидеть в качалке на причале, смотреть, как сгущаются сумерки над озером, и знать, что все ужасы позади.

Но из памяти их изгнать было невозможно. Столько смертей! Последняя жертва – Мелани. Полиция считает, что именно она сыграла роль покойной Анни Сигер в мерзком спектакле, поставленном «Джоном». И он был тем самым приятелем Мелани, о котором с таким воодушевлением и вся светясь от радости она поведала Саманте. Разве можно было сейчас укорять мертвую девушку за предательство? Грех ее был искуплен. За свое безрассудство и слепоту она расплатилась жуткой кончиной.

А Кент все еще пребывает на этом свете, хотя жизнь его держится на волоске. Он в больнице под полицейской охраной. Зато Саманту теперь уже не охраняют, оставив ее на растерзание прессе. Все прошедшие восемнадцать часов она отбивалась от назойливых репортеров, только сейчас наступила пауза, и Саманта получила возможность поразмышлять, как ей строить свою жизнь дальше с таким тяжким грузом на душе.

Если Кент выживет, то и она, и газетчики, вероятно, получат от него ответы на многие вопросы, а ему будет суждено провести остаток дней своих в тюрьме. То, что он все-таки был пойман, выглядело нелепой случайностью, но его организм был настолько пропитан наркотиками, комбинацией марихуаны, кокаина и «крэка», что он наверняка галлюцинировал на ходу и, пересекая улицу после звонка из телефонной будки на радио, ничего не видел вокруг себя. Он был почти смертник.