— Возможно, он и не знал, что она находилась там. Или…— Глаза шерифа сузились.— Может быть, и знал. Может быть, слышал какие-то разговоры о ее беременности. Ему самому нравилась Энджи, и мысль о том, что она спит с кем попало…
Рекс ударил кулаком по подлокотнику кресла.
— Прекратите, Доддс! Моя дочь не спала с кем попало! — В его голосе появилась та негромкая, но властная нотка, после которой спорить с ним решались лишь немногие. — Чье бы дитя она ни носила под сердцем, у нее должна была быть большая любовь!
— Возможно, она ждала ребенка от Маккензи…
Уголком глаза Кэссиди заметила, что лицо отца побелело от гнева.
— Следите за своими словами, Доддс,— рявкнул он.— Мы говорим о моей дочери.
— Которая случайно оказалась беременна.
Кэссиди почувствовала боль в животе. Ребенок! Ребенок Энджи. Ребенок Брига. Руки у нее начали дрожать, и она переплела пальцы. Ей хотелось выбежать из кабинета, чтобы не слышать больше этого разговора, но она не могла — ей нужно было выведать как можно больше о Бриге.
Доддс все же отступил.
— Хорошо, хорошо. Давайте будем считать, что Маккензи не собирался устраивать поджог. Он курил и мог нечаянно уронить спичку, а это старая мельница — ей же, наверно, лет сто…
— Сто двадцать.
— Ну, да, сухое дерево мигом вспыхнуло, словно искра угодила в бочку с бензином. Возможно, Бриг не знал, что Энджи находится в здании, она могла прятаться от него, боясь оказаться между двух разъяренных парней.
— Я не уверен, что все было так, как вы говорите.
— Послушайте, Рекс, Маккензи ведь не слишком любил вас, не так ли? Вы, кажется, чуть не застрелили его здесь несколько недель назад?..
Вновь берясь за сигару, Рекс признал:
— Он подрался с Дерриком.
— Ну, вот. Возможно, он решил поджечь историческое здание, так как имел зуб на вас.
— Я думаю, Деррик сам был зачинщиком драки.
— Но вы ведь не можете пристрелить собственного сына. И потом, по правде говоря, Рекс, вам не могло нравиться, что этот Маккензи увивается за вашей дочерью.
Отец затянулся сигарой, выпустил клуб дыма к потолку и молча смотрел, как он рассеивается.
— Я предполагаю, что он ускользнул из города, украв вашу лошадь. На машине он не смог бы обойти посты на дорогах.
— Это лошадь моей дочери,— сказал Рекс, поднимая взгляд на Кэссиди.
Слегка покраснев, она отвернулась от мужчин и снова уставилась в окно. На улице было жарко — никаких следов недавнего ливня. Мухи бились в стекло, лужи испарились, оставив лишь ос, вьющихся над засыхающей грязью.
Энджи и Джед были похоронены на днях на кладбище Просперити. Церемонии проходили отдельно из-за разных вероисповеданий. Людской поток струился к гробу Энджи, горожане становились в очередь, чтобы выразить свое сочувствие и соболезнование ее родным. Дом все еще был полон цветов. Рекс дал обещание в память об Энджи внести колоссальное пожертвование в школу для девочек при монастыре святой Терезы в Портленде. Чуть ли не все население города посетило в эти дни погруженный в скорбь дом Бьюкененов.
И всех приняли в доме, всех, кроме Санни Маккензи. Ее, облаченную в какое-то индейское одеяние и бормочущую что-то бессвязное, не пустили на порог, заявив вежливо, но твердо, что ее приход неуместен. Кэссиди заметила ее из верхнего окна и выбежала на улицу, но увидела лишь, как отъезжает ее «кадиллак».
Удрученная, Кэссиди вернулась в дом, боясь взглянуть на огромный портрет Энджи — улыбающейся, с невинными, сияющими глазами. Портрет стоял на длинном полированном столе в обрамлении россыпи роз, гвоздик, лилий и хризантем и почти сотни поминальных свечей.
Отец Джеймс почти не покидал дома Бьюкененов, так же как и доктор Уильямс; один — расточая благовония и божественную мудрость, давая поддержку душе, другой — предписывая пилюли и отдых, посылая облегчение измученному телу; предполагалось, что то и другое вместе поможет Рексу преодолеть непомерную тяжесть горя…
Кэссиди очнулась от воспоминаний.
— Моя дочь каталась на лошади в ту ночь,— громко произнес Рекс, по-прежнему упорно защищая Брига перед лицом шерифа.— У меня нет причин ей не верить.
— Да,— откликнулась она, показывая руку с повязкой вокруг запястья.— Вот подтверждение.
— Жеребец снова сбросил ее,— добавил отец, и глаза у него стали совсем как у старика.— Этот упрямый дикий жеребец…
— Но Маккензи мог поймать его сам или кто-нибудь другой…— С подозрением прищуренные глаза шерифа словно рассматривали Кэссиди в новом свете.
— О чем вы? — резко спросил Рекс.
— Ему могли помочь…
У Кэссиди чуть не остановилось сердце, и пот выступил на лбу. Шериф Доддс был сообразительнее, чем казалось на первый взгляд.
— Кто, по-вашему, мог помочь ему? Кэссиди? — Рекс презрительно фыркнул.
Доддс встал.
— Я верю, что все выяснится. Лучшие силы полиции и розыскные собаки обыскивают предгорья. Мы его отыщем.— Подойдя ближе, он встал у Кэссиди за спиной, глядя на отдаленные горы на горизонте. — Он далеко не уйдет.
— Прошло уже четыре дня,— напомнил ему Рекс.
— Но у него мало денег и только две ноги; если, конечно, у него нет лошади. Мы его поймаем, — с уверенностью сказал шериф, подтягивая брюки, сползшие с его огромного, круглого, как шар, живота.
Кэссиди старалась сохранять спокойствие, хотя ей становилось дурно при мысли о том, что будет с Бригом, если его поймают.
— Однако вы не уверены, что это дело рук Маккензи.
— Пока нет, но мы нашли кое-кого, кто был свидетелем происходящего.
— Что?— Рекс внезапно заинтересовался. — Кого?
Кэссиди затаила дыхание.
Гордо покачиваясь на каблуках своих изношенных ковбойских сапог, Доддс не сводил глаз с Кэссиди.
— Уилли Вентуру. Мы нашли его у реки, где он стоял как вкопанный, тупо уставившись на воду. Похоже, что он был на мельнице в ту ночь. У него даже брови опалены огнем.
— Боже правый,— прошептал Рекс.— Уилли?
О Господи, не допусти, пожалуйста, не допусти. Кэссиди вдруг вспомнила: она видела, как Уилли в ту страшную ночь прятался на дороге, освещенный лишь багряными всполохами пожара.
— Вы думаете, что его показания можно брать в расчет?
— Я допрашивал его досконально несколько раз. Его рассказ не меняется. Он видел Брига, Энджи и Джеда в ту ночь и повторяет одно и то же: «Она сгорела! Она сгорела!»
— Почему вы мне сразу не сказали об этом?— спросил Рекс, и его глаза приобрели живой блеск. — Он живет здесь, вы же знаете. За конюшнями. Работает на меня.
— А что бы изменилось? По-моему, Уилли повезло, что он сам не сгорел. Возможно, перепугался и спрятался в лесу, на берегу реки. Его нашли собаки, когда мы искали Маккензи.
— Где он сейчас?
— У нас в участке. Не волнуйтесь, он накормлен и напоен. Я бы не сказал, что он в полном порядке, но ведь у него всегда крыша ехала?..
— О, Боже.— Рекс закрыл лицо руками.
