дожидался щелчка, означавшего, что обработка данных успешно завершена, вынимал карту и вставлял следующую.
Попутно он писал понятные только ему каракули на истрепанных листах бумаги и учащенно дышал.
Вдруг зарядил дождь – огромные капли густой и теплой, как гной, воды посыпались с неба. Свинцовые дождевые тучи ускорили приход ночной мглы. Айзек захлопотал быстрее, собственные пальцы показались ему вдруг слишком большими, слишком неловкими.
Его охватывала вялость, какая-то тяжесть легла на душу, усталость начала проникать в плоть и кость. Будто нечто сверхъестественное, тайное накатывало изнутри; клубящаяся черная туча поднялась из глубины разума.
– Айзек, надо бы поспешить, – сказала дрогнувшим голосом Дерхан. – Уже начинается!
Вместе с дождем на них обрушился рой кошмарных чувств.
– Проснулись и вылетели, – с ужасом добавила Дерхан. – На охоту. Побыстрей, Айзек!
Айзек молча кивнул, продолжая свою работу, тряся головой, словно пытался вытряхнуть из нее липкий страх. Где этот чертов Ткач?
– На нас смотрят сверху, – вдруг заявил Ягарек. – Какой-то бездомный. Не шевелится.
Айзек, не отрываясь от дела, прошептал:
– Возьми мой пистолет, отпугни бродягу, если к нам сунется.
А пальцы его все двигались. Нажимали на пронумерованные клавиши, запихивали в пазы неподатливые карты.
– Уже почти готово, – шептал он. – Еще чуть-чуть осталось.
Между тем усиливалось чувство давящей ночи, бурлящих в сознании дурных снов.
– Айзек... – шепнула Дерхан и кивком указала на Андрея.
Тот впал в страшный полусон-полуистерику, он стонал и метался, глаза были открыты, но затянуты мутной пеленой.
– Готово! – воскликнул Айзек и отступил на шаг.
Но вскоре его торжество растаяло.
– Нам нужен Ткач, – сказал он. – Обещал, что будет здесь. Без него у нас ничего не получится.
Оставалось только ждать.
А зловоние извращенных сонных фантазий крепло, с разных сторон доносились вскрики, это спящие страдальцы изливали свой страх или, напротив, бросали вызов неосознаваемой угрозе. Дождь лил все пуще, на бетонной площадке уже образовались лужи. Айзек спохватился, кое-как накрыл грязным мешком самые важные детали кризисного контура. Ягарек обозревал поблескивающие влагой скаты. Когда его мозг переполнился жуткими грезами и реальность тоже стала казаться страшной, он повернулся кругом и стал смотреть в зеркала на шлеме. Нельзя было упускать из поля зрения застывший внизу смутный силуэт.
Айзек и Дерхан подтащили Андрея поближе к контуру. Причем снова они действовали с грубой осторожностью, как будто заботились о его здоровье. Дерхан держала старика под прицелом, Айзек же вновь связал его по рукам и ногам, закрепил на голове коммуникативный шлем. В лицо Андрею он не глядел. Шлем уже был отлажен. Он имел не только выходной раструб на макушке, но и три входных контакта, один для соединения с другим шлемом, второй был несколькими проводами связан с вычислительными мозгами и генераторами кризисной машины. Айзек быстро протер третий вход, удалив грязную дождевую воду, и воткнул в него толстый провод, что выходил из черного прерывателя, от которого тянулся на юг, к реке, к Совету конструкций, массивный кабель.
Ток из аналитического мозга Совета через прерыватель пойдет на шлем Андрея.
– Вот так, вот так, – напряженно бормотал Айзек. – Теперь нам нужен только этот чертов Ткач.
Еще полчаса дождя и нарастающих кошмаров, и наконец зарябил, замутился воздух над крышами, и раздался напевный монолог Ткача.
...КАК ВЫ И Я ПРИБЫЛ В ГОРЛО ШИРОКОЙ ВОРОНКИ В УЗЕЛ НА ГОРОДСКОЙ ПАУТИНЕ... – говорил неземной голос в черепе у каждого. Огромный паук легко выскочил из воздушного завихрения и, приплясывая, поблескивая хитином, двинулся к поджидавшим его. Рядом с Ткачом они казались лилипутами.
Из груди Айзека вырвался то ли кашель, то ли вскрик. На самом деле это был резкий стон облегчения. А душа ушла в пятки. Ткач внушал благоговейный ужас.
– Ткач! – воскликнул Айзек. – Помоги нам!
И протянул призраку-великану третий коммуникативный шлем.
Андрей поднял голову и отшатнулся в пароксизме ужаса, глаза выпучились от притока крови, его вырвало. В следующий миг он уже неистово извивался и дергался, нечеловеческий ужас гнал его за край площадки. Дерхан поймала старика, резко остановила. На ее пистолет он уже не обращал внимания, он вообще не видел никого и ничего, кроме громадного паука, что высился над ним как каланча и наблюдал, медлительно, важно поворачивая голову.
Удерживать старика было легко, его гниющие мышцы были дряблы и сопротивлялись слабо. Дерхан потащила его назад.
Айзек на них не смотрел. Он застыл в молящей позе, протягивая Ткачу шлем.
– Надо надеть, – сказал он. – Сейчас же. Надень, пожалуйста. И мы их всех выловим. Ты обещал нам помочь, ты хотел починить паутину... Пожалуйста...
По твердому покрову Ткача барабанил дождь, и брызги тут же с громким шипением испарялись. Ткач,
