по таким местам пронес...
Дерхан потупилась. В глазах у нее стояли слезы.
– Ухо... Айзек, так ухо болит, – пожаловалась она.
Айзек, кривясь, неловко погладил ее по плечу.
– Ты был в отключке, и Лемюэль ушел, а Ягарек с ним.
– Что?! – вскричал Айзек, но Дерхан прижала к его рту ладонь.
– Ты же знаешь Лемюэля, знаешь, чем он промышляет. Канализацию излазил до последнего закутка, и теперь его опыт нам полезен. Лемюэль прошелся по ближайшим туннелям и вскоре вернулся, уже точно зная, где мы.
– Ну и где?
– На Темной стороне. Он снова ушел, а Ягарек напросился в попутчики. Клятвенно обещали вернуться через три часа. Решили добыть еды, одежду для нас с Ягареком, ну и разузнать, что наверху делается. С час назад ушли.
– Вот черт... Ну, так пойдем и мы за ними.
– Не пори ерунды, Айзек, – устало покачала головой Дерхан. – Нам нельзя разделяться. Лемюэль знает клоаку, он сказал, что тут каких только тварей не водится. Гулы, троу... Очень опасно... Велел, чтобы мы оставались на месте. Поэтому я и не отходила от тебя ни на шаг, пока ты валялся без сознания. Придется нам здесь ждать. Да и ко всему прочему ты теперь преступник, тебя по всему Нью-Кробюзону ищут. Лемюэль бывалый урка, он умеет жить в подполье, а ты новичок.
– А что же Яг? – угрюмо произнес Айзек.
– Лемюэль дал ему свою накидку. Капюшон поднят, на ноги тряпки намотаны – Яг похож на обычного человека, на нищего старика. Успокойся, Айзек, они скоро вернутся. И мы должны дождаться. Потому что надо будет думать, планировать.
Айзек посмотрел на Дерхан. Его тронул грустный, усталый тон.
– Зачем Ткач нас сюда притащил? – Она скривилась от боли. – Зачем изувечил и вырядил зачем? Меня почему не вылечил? – Она зло смахнула слезы боли.
– Дерхан, – вздохнул Айзек, – откуда же я могу знать?
– Взгляни-ка. – Шмыгнув, она протянула ему мятую, отвратительно пахнущую газету.
Он помедлил и взял, кривясь от отвращения, мокрую грязную бумагу.
– Что тут? – Айзек расправил газету.
– Пока мы очухивались, она приплыла по одному из этих туннелей. Корабликом была сложена, – искоса взглянула на него Дерхан. – А плыла против течения, между прочим.
Айзек вгляделся. Средние страницы дайджеста, нью-кробюзонского еженедельника. По дате в верхнем углу – 9 тэтиса 1779 года – он понял, что газета вышла этим утром.
Айзек пробежал взглядом скромную подборку статей, непонимающе покачал головой:
– Чего я не заметил?
– А ты взгляни на письма в редакцию, – подсказала Дерхан.
Он перевернул лист. Вот оно, второе письмо. Такой же напыщенный стиль, как и в других, но содержание абсолютно непохожее. Айзек читал, и глаза лезли на лоб.
Дамы и господа!
Прошу принять мою искреннюю похвалу – ваше искусство плетения безупречно. Дабы вы смогли беспрепятственно продолжать свою работу, я взял на себя смелость оказать вам услугу, вызволить из неблагоприятной ситуации. Но сейчас обстоятельства требуют, чтобы мы расстались, – увы, далее сопровождать вас я не могу. Несомненно, по истечении недолгого времени мы встретимся вновь, а пока прошу учесть, что один из вас, тот, чей случайный животноводческий эксперимент поставил город в столь неприятное положение, способен привлечь к себе внимание сбежавшего питомца.
Убедительно прошу вас не прекращать столь хорошо удающегося вам плетения, поклонником какового я являюсь.
Искренне ваш,
Айзек медленно перевел взгляд на Дерхан.
– Одни боги знают, что об этом подумают остальные читатели дайджеста, – севшим голосом проговорил он. – Н-да, силен паучище...
Дерхан кивнула, вздохнув.
– Как бы я хотела понять, что происходит... – грустно произнесла она.
– Никогда не поймешь, Ди, – твердо сказал Айзек. – Никогда.
– Айзек, ты ученый, – заговорила она раздраженно, – ты должен хоть что-нибудь кумекать в этой чертовщине. Я тебя прошу, попробуй разобраться, что он хотел нам сказать...
Айзек не стал спорить. Перечитал письмо и порылся в памяти. Досадно, там находились лишь жалкие клочки информации, связанной с Ткачами.
– Он просто пытается усовершенствовать сеть, делает все, что для этого необходимо... – Случайно взгляд Айзека упал на рану Дерхан, и он поспешил отвести глаза. – Понять это невозможно, он же думает совсем не так, как мы. – И тут к Айзеку пришла интересная мысль. – А может... может, именно из этих соображений исходил Рудгуттер? Когда решил с ним договориться? Если у Ткача не такой разум, как у нас,
