на возмущенные восклицания пешеходов, и поехала, несясь на огромной скорости. Ната поспешила застегнуть ремень безопасности и вцепиться в дверную ручку, едва ли не с ужасом смотря на подругу. Такой она ее никогда не видела. И начинать разговор с ТАКОЙ Лёной…опасалась. Молча смотрела на дорогу, прося у Бога долгой и счастливой жизни. Ну, хотя бы долгой.
Они доехали до дома за пятнадцать минут. Алене казалось, что в стенах своей квартиры она будет в безопасности, будто та являлась щитом от внешнего мира и его проблем. Быстрее…быстрее, еще быстрее. Шестьдесят…восемьдесят…сто…сто десять. 'Жук' въехал во двор, распугивая голубей и собак и давая бабулькам новый повод для сплетен. А плевать!
Резко остановив машину у подъезда, она расстегнула ремень безопасности и выбралась наружу. Ната шла следом, пытаясь не отставать. Через две минуты они были дома.
У Алены вырвался вздох облегчения. Сейчас еще минутка, и наступит облегчение, спокойствие. Еще минута…еще одна. Ну когда же! Нет, нет, почему все также больно, намного хуже. Черт, не надо. Дрожащими руками Алена сняла туфли и бросила в коридоре не глядя. Попыталась дойти до зала, но не смогла, оперлась о косяк и ссутулилась. Она чувствовала, что Ната внимательно на нее смотрит. Это все она…из-за нее…если бы она раньше сказала про контракт.
— Это глупо, — холодно произнесла Ната. — Ты ведешь себя как…
— Как кто? — резко обернулась Лёна и вперилась взглядом в подругу. — Ну? Договаривай.
— Как маленький ребенок, — казалось, Куцовой тяжело давались эти слова. — Ты взрослая женщина, которая должна научиться вести себя с бывшими…эээ…
— О чем ты думала?! — Алена видела, как от каждого резкого оклика Ната вздрагивает. — Что ты хотела этим добиться?! Или этот гребаный отпуск важнее, чем я?!
— Помолчи! — Наташа тоже психанула, резко кидая пальто на тумбочку и угрожающе надвигаясь на Лёну. — Причем здесь это?!
— ТОГДА ЗАЧЕМ? Ты же знала, что для меня все это значит! Зачем, Ната? Зачем? Объясни! Потому что я не понимаю.
— Затем, что я не знала, что так выйдет! Я не виновата, что вы оба ведете себя как идиоты! Прошло четыре года, у вас у каждого отдельная жизнь! Но нет, — издевательски перекривилась Ната, — вы решили поиграть в Ромео и Джульетту! Смотреть тошно.
— Поиграть? — растерянно произнесла Лёна, теряя весь запал. — Ты думаешь, поиграть? Ты так это называешь?
Наташа виновато посмотрела на нее и закусила губу.
— Алена, ты должна понимать…
— Дай ключи, — бесцветным голосом попросила Лёна.
— Куда ты собралась? — Куцова вмиг ощетинилась. — Посмотри на себя — вся трясешься, бледная, взъерошенная. Ты же сейчас чуть не разбилась. Алена, это неразумно…
— Неразумно???! — Лёна снова начала закипать. — А разумно меня обменять на эту чертову Италию? Ты же знала, что приедет Игорь. ЗНАЛА! Ты продала меня за какую-то долбаную путевку! Почему ты не сказала?! Я только начала жить нормально. Только, ты понимаешь, только!!! Я не прощу тебе этого!
Наташа замерла. Посмотрела на Лёну, словно не веря тому, что видит. А потом, как-то резко став меньше и незаметнее, взяла ключи и пальто с тумбочки и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Алена не двигалась, сдерживая в себе волну боли, сожаления и обиды. Хотя в глубине души понимала, что совершает ошибку, но была настолько взвинчена…как оголенный нерв.
Через минуту услышала, как Ната завела машину и отъехала от дома. И больше не могла сдерживаться. Из горла вырвался полустон-полукрик заставляя сгибаться от боли. Сжала зубы, пытаясь остановить волны отчаяния. Гнев за то, что ее жизнь разрушили.
— За ЧТО????? — ее крик эхом раздавался в пустой квартире. — ЗА ЧТО ВСЕ ЭТО???
Рыдания с диким, нечеловеческим криком вырывались из нее, слезы застилали глаза. Верх платья намок, но Лёна даже не чувствовала этого. Ввалилась в зал, подошла к журнальному столику, чтобы взять вазу и разбить ее. Может, хоть на мгновение, на маленькое мгновение, станет легче. Пожалуйста, Господи, немного облегчения. Или вообще лишиться всего, чтобы не чувствовать. Не болеть. Не страдать. Не любить.
Резким движением схватила вазу и шарахнула ею об стенку, отстраненно наблюдая за тем, как пол усеивают маленькие осколки. Еще хуже. Стало только еще хуже. Не сдерживая рыдания, она упала на колени, прижимая руки к животу, чтобы…А зачем? Удержать всю ту боль и отчаяние, смешанные с гребаной надеждой, которая появилась, стоило только взглянуть ему в глаза?
Она заплакала, пытаясь заглушить рыдания рукой. Как больно. Разве она не заслужила обычной жизни? Она ведь почти научилась жить. Почти забыла о нем, перестала думать о своем прошлом. Не вспоминала ни о Вике, ни о ребенке, ни о возможной счастливой жизни. Похоронила эти воспоминания, засыпав могилу огромным количеством кладбищенской земли. Но нечто изменившееся начало оттуда выбираться. Нечто более сильное, опасное, и, как казалось Лёне, давно умершее. Бред.
Все стало только сильнее, острее, мощнее, а расставание, иллюзия жизни друг без друга только обострило все чувства. Она представила перед собой лицо Игоря. Хотя и представлять не нужно, она видела его и с закрытыми глазами. Ему ведь тоже пришлось несладко, она видела это в его глазах. Лёна всхлипнула, постепенно начиная успокаиваться. То, что ей не одной было плохо…хоть немного успокаивало. И терзало еще сильнее, как бы парадоксально это ни звучало.
Если бы через столько лет она встретила Игоря и увидела лишь вежливое удивление и безразличие, отреагировала бы она так? Лёна не знала. Возможно, ответила бы тем же. Возможно, рассыпалась бы окончательно, становясь живым трупом или роботом. Но увидев в его глазах отражение собственных эмоций, до малейшей детали собственных….Такой взгляд она каждый раз видела в зеркале, почти на протяжении пяти лет и не могла не узнать. Она не могла ошибиться. Она не могла не узнать.
Он же тоже пытался жить без нее…наверно. Смог ли? Кто помогал ему все забыть? Вика, малыш…или еще кто-то? От таких мыслей снова начали накатывать рыдания. Алена аккуратно легла на ковер, чистый от осколков, и свернулась калачиком, прижав ноги к груди.
Как он жил? Кем и чем он жил? Столько лет она пыталась не думать об этом, гнала от себя даже отголоски таких мыслей, а теперь…не может выкинуть их из головы.
Он изменился. Стал более жестким, холодным, закрытым и мрачным. Алена видела, как он общается с людьми и как те на него реагируют. В лучшем случае — обходили десятой дорогой, стараясь не приближаться, в худшем — боялись смотреть ему в глаза, и в обоих случаях старались не злить. Сможет ли она жить теперь без него, зная, что он тоже не смог и не смирился. Она не знала, но будущее, неважно какое и с кем, начало ее пугать. Был ли выбор…непонятно. Даст ли он его ей? Нет.
Она не знала, сколько времени пролежала на полу, свернувшись клубочком. Но на улице уже стемнело, а свет фонарей мягко отсвечивал на ее теле. Накатили апатия, усталость и стыд. В первую очередь, перед Натой. Она не должна была говорить такого подруге. Человеку, который сделал для нее больше кого бы то ни было. Но сил вставать и ползти до телефона не было.
Когда Алена начала дремать, а ночь полностью заявила свои права на город, в замке повернулся ключ. Раздались тихие шаги и шорох одежды, и через пару минут подруга уже сидела рядом и гладила по волосам.
— Прости меня, — тихо сказала Лёна в темноте. — Я не хотела так говорить. Прости меня.
— И ты меня, — Ната прилегла рядом и уставилась в потолок.
— За что?
— За то, что не верила, — Куцова тяжело вздохнула.
— Во что?
— Ни во что, — пожала подруга плечами. — Ни во что не верила. И в вас тоже не верила, поэтому, наверно, и не сказала.
— А теперь поверила? — Алена повернулась к Нате, и хотя в темноте было не видно, пристально на нее посмотрела.
— Нет, — серьезно ответила Куцова. — Но поняла, что во всем есть исключения. Вы — одно из
