– Он не может меня забыть, он знает, что я гоже о нем думаю.

– Вы не должны о нем думать. Ему еще можно найти оправдание, а вот вам – оправдания нет.

– Не могли бы вы подыскать и мне хоть какое-нибудь! – взмолилась девочка так, словно обращалась к мадонне.

– Это было бы с моей стороны очень дурно, – ответила мадонна с несвойственной ей суровостью. – Ну а если бы вы знали, что кто-то другой о вас думает, стали бы вы о нем думать?

– Никто не может думать обо мне так, как мистер Розьер, никто не имеет на это права.

– Но я не признаю этого права за мистером Розьером! – лицемерно возмутилась Изабелла.

Озадаченная Пэнси безмолвно на нее смотрела, и, воспользовавшись этим, Изабелла принялась рисовать самыми зловещими красками, что ожидает ее, если она ослушается отца. Но тут Пэнси, прервав Изабеллу, заверила ее, что никогда его не ослушается, никогда без его согласия не выйдет замуж. И с величайшей простотой и спокойствием сказала, что хоть она и не выйдет замуж за мистера Розьера, но думать о нем никогда не перестанет. По-видимому, она примирилась с мыслью о своем вечном одиночестве, но Изабелла вольна была размышлять о том, что Пэнси просто не понимает, каково это на самом деле. Пэнси была сама искренность, она и вправду готова была отказаться от своего возлюбленного. Казалось бы, это первый шаг к тому, чтобы обзавестись другим, но, судя по всему, Пэнси он в этом направлении не вел. Она не испытывала по отношению к отцу ни малейшей горечи, в ее душе вообще не было горечи, лишь сладостная верность Эдварду Розьеру и странное, ни с чем не сравнимое чувство, будто, обрекая себя на одиночество, она еще лучше докажет ему свою верность, чем даже если бы вышла за него замуж.

– Ваш отец мечтает о лучшей партии для вас, – сказала Изабелла. – Мистер Розьер не очень богат.

– Зачем лучшая, раз и эта достаточно хорошая? У меня и у самой мало денег. Мне не следует гоняться за богатством.

– Именно потому, что у вас их мало, вам следует стремиться к большему, – сказала Изабелла, благославляя царящий в комнате полумрак: она не могла отделаться от чувства, что по ее лицу видно, как чудовищно она кривит душой. Вот что она делает ради Озмонда. Вот что приходится делать ради Озмонда! Серьезные, не отрывающиеся от ее собственных глаза Пэнси повергали ее в смущение. Она не могла без стыда думать о том, как легко отмахивается от сердечной склонности падчерицы.

– Как по-вашему я должна поступить? – кротко спросила Пэнси.

Вопрос был так страшен, что, спасаясь от него и трепеща, Изабелла уклонилась от прямого ответа.

– Помнить о том, что в вашей власти порадовать отца.

– Выйти замуж за другого, если он мне это предложит, – вы это хотите сказать?

Ответ Изабеллы заставил себя ждать, и наконец она услышала, как в тишине, словно сгустившейся из- за напряженного внимания Пэнси, раздался ее собственный голос:

– Да, выйти замуж за другого.

Глаза девочки смотрели на нее еще более испытующе; Изабелла подумала, что Пэнси сомневается в ее искренности, и впечатление это еще усилилось, когда Пэнси медленно поднялась с колен. Она постояла, опустив маленькие руки, потом прерывающимся голоском сказала:

– Что ж, надеюсь, никто мне этого не предложит.

– Речь об этом уже шла. Другой готов сделать вам предложение.

– Не думаю, что он готов, – сказала Пэнси.

– И все же, как будто бы это так… если бы только он был уверен в успехе.

– Если бы он был уверен? Тогда он не готов.

Изабелла подумала, что это очень тонкое наблюдение; она тоже поднялась и стояла несколько секунд, глядя в камин.

– Лорд Уорбертон оказывает вам большое внимание, – сказала она. – Вы, конечно, поняли, что я говорю о нем. – Против ожидания Изабелла вдруг почувствовала себя в положении человека, которому приходится оправдываться, и поэтому заговорила о лорде Уорбертоне куда более прямо, чем намеревалась.

– Он очень добр ко мне и очень мне нравится. Но, если вы имеете в виду, что он хочет сделать мне предложение, думаю, вы ошибаетесь.

– Возможно. Но вашего отца это чрезвычайно порадовало бы.

С милой умудренной улыбкой Пэнси покачала головой.

– Лорд Уорбертон не станет делать предложение, чтобы порадовать папу.

– Ваш отец хотел бы, чтобы вы его поощряли, – продолжала машинально Изабелла.

– Как я должна поощрять его?

– Не знаю. Спросите об этом вашего отца.

Пэнси несколько секунд молчала; она не переставала улыбаться – будто прониклась вдруг радужной уверенностью.

– Тут мне ничего не грозит! – объявила она наконец.

Пэнси говорила с такой убежденностью, ей так отрадно было в это верить, что Изабелла пришла в еще большее замешательство. Ей казалось, что ее уличили в нечестности, и мысль эта была ей невыносима. Чтобы укрепить пошатнувшееся самоуважение, она чуть было не сказала: угроза существует, сам лорд Уорбертон дал ей это понять. Но она удержалась и лишь весьма некстати, просто от крайней неловкости заметила, что он, безусловно, очень добрый и отзывчивый человек.

– Да, он очень добр ко мне, – ответила Пэнси. – Тем он мне и нравится.