С минуту Ньюмен изумленно смотрел на него.

— И значит, я неблагородный? Не понимаю почему. Скажите лучше, чего я не сделал, чего я не могу сделать.

— Раз уж вы спрашиваете… прежде всего вы не можете жениться на такой женщине, как мадам де Сентре.

— Вы, кажется, хотите сказать, — медленно проговорил Ньюмен, — что я недостаточно хорош?

— Грубо говоря, да!

Перед тем как ответить, Беллегард некоторое время колебался, и внимательный взгляд Ньюмена становился все нетерпеливее. Услышав такие слова, Ньюмен сначала не нашелся что сказать. Он только слегка покраснел. Потом поднял глаза к потолку и стал разглядывать изображенного там розового херувима.

— Разумеется, — начал он наконец, — я не стал бы сразу, ни с того ни с сего просить руки мадам де Сентре. Я собираюсь сначала добиться ее расположения. Прежде всего я должен ей понравиться. Но то, что я недостаточно хорош и мне даже пытаться нечего, — это для меня некоторый сюрприз.

Лицо Беллегарда выражало целую гамму чувств — замешательство, сочувствие, восторг.

— Значит, вы, не задумываясь, сделали бы предложение даже герцогине?

— Хоть завтра, если посчитал бы, что она меня устроит. Но я очень привередлив, она может и не подойти мне.

Выражение восторга на лице Беллегарда вытеснило прочие чувства.

— И вас удивит, если она вам откажет?

Ньюмен немного подумал.

— Было бы самоуверенно сказать «да», но тем не менее думаю, меня бы это удивило. Потому что я предложил бы ей завидные условия.

— То есть?

— Я дал бы ей все, что ей угодно. Ничего не пожалею для женщины, которую я выберу себе в жены. Я долго искал и знаю: таких женщин очень мало. Спору нет, трудно сочетать все нужные мне качества, но той, которая ими обладает, полагается награда. Моей жене уготовано хорошее положение в обществе, и я не побоюсь сказать, что буду ей хорошим мужем.

— А качества, которые вам требуются, в чем, позвольте узнать, они состоят?

— Доброта, красота, ум, хорошее образование, изящество, — словом, все, что делает женщину прекрасной.

— И очевидно, благородное происхождение, — добавил Беллегард.

— Пожалуйста, включите и это качество, если вам так хочется. Чем больше хорошего, тем лучше.

— И моя сестра, вы решили, обладает всеми этими достоинствами?

— Она как раз то, что я искал. Она — воплощение моей мечты.

— И вы будете ей хорошим мужем?

— Именно это я и хочу, чтобы вы ей сказали.

Беллегард дотронулся до руки своего собеседника, склонив голову, оглядел его с головы до ног, громко засмеялся и, махнув рукой, отвернулся. Он снова зашагал по комнате, потом вернулся и остановился перед Ньюменом.

— Все это необычайно интересно, очень любопытно. Все, что я вам только что излагал, я говорил не от себя, я говорил исходя из моих традиций, моих предрассудков. Что касается меня, ваше предложение меня интригует. Сначала оно меня ошарашило, но чем больше я о нем думаю, тем более интересным оно мне кажется. Нет смысла пытаться что-то объяснять. Вы все равно меня не поймете. Да если угодно, я и не вижу, зачем вам мои объяснения, обойдетесь без них, не такая уж это большая потеря.

— Ну, если можно еще что-то объяснить, сделайте милость. Я хочу действовать с открытыми глазами. И постараюсь понять.

— Нет, — ответил Беллегард, — мне это неприятно. Я отступаюсь. Вы понравились мне с первой минуты, как я вас увидел, и я не изменю своего отношения. Мне было бы противно говорить с вами так, словно я отношусь к вам свысока. Я уже сказал, что завидую вам, vous m’imposez,[74] как у нас говорят. А за последние пять минут я узнал вас еще лучше. Так что пусть все идет своим чередом. Случись нам поменяться местами, вы ничего не стали бы мне говорить, вот и я ничего вам не скажу.

Не знаю, считал ли Беллегард, намекая на эту странную возможность, что он поступает чрезвычайно великодушно. Если и считал, то благодарности не получил; его великодушие не было оценено. Ньюмен не в состоянии был понять, чем этот аристократ может ранить его чувства, а посему не испытывал ощущения, что легко отделался и избежал тяжелого разговора. Он не удостоил своего собеседника даже благодарного взгляда.

— Во всяком случае, — сказал он, — вы открыли мне глаза, дав понять, что ваша семья и ваши друзья будут воротить от меня нос. Я никогда не задумывался, по каким причинам люди позволяют себе воротить нос, посему сразу мне этот вопрос не решить. Пока я не могу сказать, что дает им такое право. А я, если угодно, просто полагаю, что я ничем не хуже самых лучших. Кто эти лучшие, я не берусь сказать. Об этом я тоже никогда не задумывался. По правде говоря, я всегда был о себе довольно высокого мнения, что для человека преуспевшего вполне естественно. Допускаю — мною руководило тщеславие. Но с чем я решительно не соглашусь, так это с тем, что я недостаточно хорош — чем-то хуже других. Я бы не стал рассуждать на эту тему, но не забывайте — вы первый начали. Мне и в голову не могло прийти, что я должен перед кем-то оправдываться или защищаться. Однако, если ваши родные этого потребуют, я готов и в обиду себя не дам.

— Вы же только что сказали, что готовы отнестись к моим родным со всем почтением.

— Да, черт возьми! — воскликнул Ньюмен. — Я буду вежлив!

— И прекрасно! — обрадовался Беллегард. — Значит, разговор состоится и обещает быть крайне интересным! Простите, что я говорю об этом с таким хладнокровием, но по некоторым причинам я выступлю в роли зрителя — зрителя на захватывающем спектакле! При всем том я на вашей стороне и, насколько мне удастся, постараюсь быть не только зрителем, но и действующим лицом. Я в вас верю. Вы замечательный человек. Я — за вас. Доказательством служит тот факт, что вы оценили мою сестру, большего мне и не требуется. В конце концов, все мужчины равны, особенно обладающие хорошим вкусом.

— Как вы думаете, — спросил через некоторое время Ньюмен, — мадам де Сентре тверда в своем решении не выходить замуж?

— Мне так кажется. Но вас это не должно останавливать — ваше дело заставить ее изменить решение.

— Боюсь, это будет трудно, — серьезно проговорил Ньюмен.

— Да, едва ли легко. Вообще говоря, я не знаю, зачем вдове снова выходить замуж. Она уже обладает всеми преимуществами, которые дает женщине брак, — свободой и уважением — и избавлена от всех его отрицательных сторон. Зачем ей снова совать голову в петлю? Обычно побудительным мотивом для повторного брака служит тщеславие. Если мужчина может предложить вдове высокое положение, сделать ее княгиней или женой посла, — возможно, она сочтет это достаточной компенсацией.

— И в этом смысле мадам де Сентре тщеславна?

— Кто знает? — выразительно пожал плечами Беллегард. — Не могу взять на себя смелость ничего утверждать. Думается, она не осталась бы равнодушной к перспективе сделаться женой великого человека. Однако, как бы она ни поступила, она, полагаю, прежде всего поступит improbable.[75] Не будьте слишком уверены в себе, но и не сомневайтесь чрезмерно. Залог вашего успеха — оказаться в ее глазах человеком неординарным, непохожим на других, необычным. Не старайтесь прикидываться не тем, кто вы есть, главное — будьте самим собой. Что-то из этого да получится. Безумно интересно что.

— Очень обязан вам за совет, — сказал Ньюмен. — И рад, — добавил он с улыбкой, — что доставлю вам такое удовольствие.

— Мало сказать, просто удовольствие, — ответил Беллегард, — захватывающее, воодушевляющее! Я смотрю на это со своей точки зрения, а вы — со своей. Да здравствуют перемены! Еще вчера я зевал от скуки, так что чуть не свернул челюсть, и заявлял, что ничто не ново под луной! Но то, что вы явитесь в