Тримп открыла глаза приблизительно через час после того, как рассвело. Накануне легли поздно: много и вкусно ели, пели, рассказывали разные истории, а двое молодых землероек даже устроили «бой на хвостах», чтобы произвести впечатление на ежиху. Повара уже встали и сновали туда-сюда, готовя завтрак. Все еще не подавая виду, что проснулась, Тримп выглянула из-под одеяла посмотреть, каков новый день. Тримп хотелось, чтобы все так и осталось навсегда: жизнь среди добрых друзей, в чудесном летнем лесу, у ручья.
— Гречишный мед, свежие фрукты, горячий чай с мятой, барышня!
Два вчерашних повара явились искушать Тримп завтраком. Ее не пришлось долго уговаривать. Она села и удивилась, как это за время сна она успела так проголодаться.
— Спасибо, друзья. Честное слово, очень аппетитно!
Гонфф и Лог-а-Лог появились, что-то оживленно обсуждая:
— Слушай, Мышеплут, мы поплывем с вами, по крайней мере до моря. Это решено, приятель!
— Нет-нет, Фурмо, мы вовсе не собираемся отрывать вас от вашего летнего лагеря. Мы и одни прекрасно доберемся.
— Ха! Послушайте только эту мышь, которая отказывается от путешествия под охраной надежных друзей! Да он сошел с ума! Мартин, скажи ему!
Вытирая лапы, испачканные соком дикой сливы, Мартин согласно кивнул:
— Безопасность прежде всего, Гонфф! И потом, как можно быть таким невоспитанным, приятель? Ты хочешь обидеть Лог-а-Лога, отказавшись от его любезного предложения? Не обращай на него внимания, Фурмо. Что до меня, то я согласен.
Динни и Чаггер горячо поддержали Воителя из Рэдволла:
— Ага, я тоже согласен, господин землеройка!
— Гурр, я тоже! Вы, землеройки, хорошие ребята, да и готовите вы вкусно! Так что я — за!
Тримп облизала ложку, которой ела мед:
— Я тоже — за, если только Гонфф не собирается грести так же, как стряпает!
Принц Мышеплут хлопнул командира Гуосима по спине:
— Ладно, хватит спорить, дружище, хочешь ты того или нет, ты плывешь с нами. Решено!
Тут раздался пронзительный голос, каким обычно отличаются землеройки. Жена Фурмо, Жимолость, подлетела к ним, размахивая половником. Она была крупнее мужа, а такого нрава, что равных ей не найти ни на суше, ни на воде.
— Плывет? Куда это он плывет, хотела бы я знать? Бравый командир как-то сразу сник от сварливого голоса и гневного взгляда супруги:
— Э-э, да всего лишь немного вниз по ручью, моя ароматная розочка!
Тут вмешался Гонфф, предусмотрительно протиснувшись между мужем и женой:
— А, это ты, Жимолость, лакомый кусочек! Видишь ли, мы тут попросили твоего мужа проводить нас со своими помощниками: показать нам дорогу и помочь, если вдруг на нас кто нападет. Но он говорит, что не может оставить тебя ради такого ничтожного повода. И я понимаю Фурмо! Всякий, кто уплыл бы от такой темноглазой красавицы, глуп, как лягушка, или безумен, как навозная муха!
Сурово поджав губки, Жимолость помахала половником перед самым носом Фурмо и угрожающе процедила:
— Так, значит, лежебока, ты отказываешься ехать?
— Но, мой цветочек, как же я могу оставить тебя и малышей?
Фурмо поморщился, потому что его жена все-таки ухитрилась ухватить его за ухо:
— А ну марш в лодку, лентяй Лог-а-Лог, сию же минуту! А вы, с позволения сказать, партизаны! Что сидите и ухмыляетесь? А ну готовьте шлюпки, пока я еще в хорошем настроении! Оторвите наконец свои зады от мха!
Четыре шлюпки привязали к плоту, и в каждой уселось по шесть гребцов из Гуосима. Жимолость энергично метала в лодки съестные припасы. Гонфф прокряхтел, когда Динни взвалил ему на спину мешок с овощами:
— Да, приятель, не хотел бы я застать ее в плохом настроении, если сейчас она в хорошем!
Жимолость нахмурилась:
— Что ты говоришь, не слышу?
Хитрый Мышеплут указал на мешки с провизией:
— Я только говорю, госпожа, что при виде вкусной здоровой пищи настроение у меня сразу становится чудесным.
Она погрозила лапой Гонффу и Динни:
— Смотрите мне! Чтобы ничего не испортилось!
Близился полдень. По левую руку от путешественников расстилался заливной луг. Землеройки оставили весла, потому что течение само несло их достаточно быстро. Так что все и на плоту, и в лодках просто сидели и любовались пейзажем, а Лог-а-Лог рассказывал об этих местах:
— Не правда ли, все выглядит таким мирным и безмятежным? Но, помяните мое слово, друзья, здесь в камышах, среди водяных лилий, гусиных лапок, зюзника скрывается столько мошкары, что палка увязнет, если начнете отгонять. Мухи-однодневки, майские мухи, каменные мухи, ольховые мухи, водомерки, большие кружевницы и, конечно, императорские стрекозы. Это место могло бы быть сущим раем для рыболова: рыба идет сюда косяком — за мухами.
Гонфф понимающе подмигнул:
— Должно быть, бойцы Гуосима частенько здесь рыбачат, а?
Крепкий старик-землеройка нахмурился:
— Ты шутишь! Здесь водятся щуки длиной с эту лодку. Если какая-нибудь глупая землеройка вздумает порыбачить здесь, вмиг станет добычей щуки.
Лог-а-Лог вытянул лапу вперед:
— Смотрите, вон стрекозы летят. Что-то они поспешают! Интересно, кто это их так взволновал?
Полдюжины крупных насекомых летели прямо на плот, но в самый последний момент свернули к заливному лугу. Их слюдяные крылышки и черные с зеленым, перетянутые в талии тела блестели на солнце. Лог-а-Лог сказал Мартину:
— Что-то испугало стрекоз. Нам надо держать ухо востро, особенно когда пройдем вон тот поворот — там есть небольшая бухточка.
Тримп устроилась на середине плота, прижав к себе Чаггера. Половина землероек была на веслах, остальные, вместе с Мартином, Фурмо, Динни и Гонффом стояли, не выпуская из лап оружия. Как только прошли поворот, стало ясно, какая серьезная опасность им угрожает.
Подобно снежной лавине, у входа в бухту на них обрушился огромный белый лебедь. У Тримп дух захватило. Раскинув крылья, гигантская птица выпрыгивала из воды, выгибая шею и шипя, как змея. Лог- а-Лог взревел:
— Эй, на веслах! Назад! Полный назад!
Землеройки принялись лихорадочно грести против течения, но плот зацепился кормой за выступ берега и застрял. Опытный боец землеройка схватил весло и храбро замахнулся на лебедя. Отвлекая птицу на себя, он давал возможность своим товарищам сориентироваться.
— Это немой лебедь, — сказал он. — Возможно, там, в бухте, — его самка и птенцы. И этот парень думает, что мы их обидим. Просто обезумел! Он не даст нам ни проплыть мимо, ни отступить. Это его территория, и он будет защищать своих детей до последнего вздоха.
Даже несмотря на опасность, Мартин не мог не восхититься самоотверженностью огромной белоснежной птицы. Мартин знал, что ни за что на свете не ударит это великолепное создание мечом. Однако лебедь, не ведая о благородных чувствах Воителя, подплывал все ближе и ближе, издавая ни на что не похожий, странный крик, вовсе не подходящий такому крупному и к тому же разъяренному животному. Гонфф занес весло.
Гигантское крыло опустилось, сломав весло, как тонкий прутик, и сметя Гонффа в воду. Весло Мартина стукнулось о клюв птицы. Лебедь был уже совсем рядом с ним. Динни получил увесистый удар
