не убедился, что Герберт Моррисон, министр внутренних дел того периода, «вдруг выбыл из гонки». – Ред.)

Я, как можно проще, объяснил все это Энни и Бернарду. Последний был просто тронут тем фактом, что официальное заявление ПМ прессе оказалось чистой правдой.

– Значит, досрочная отставка нужна только для того, чтобы дать возможность для «раскрутки» нового лидера! – радостно воскликнул он.

– Особенно, когда нашего министра МВД в определенном смысле уже «раскрутили», – с невинным видом добавила Энни.

После чего мы, естественно, принялись обсуждать двух наиболее вероятных кандидатов. Сегодня днем они оба по очереди задержали меня сразу же после заседания Кабинета, причем буквально хватаясь за лацкан моего пиджака.

– Эрик предлагает мне поддержать его, – сказал я Энни и Бернарду. – А что, думаю, он вполне подойдет. Совсем не так уж плохо поработал канцлером казначейства, ну и все такое прочее… В принципе, я уже дал ему понять, что мои самые искренние симпатии на его стороне.

Энни удивленно на меня посмотрела.

– А как же Дункан?

Да, она права. Дункан тоже вполне реальный вариант.

– Слушай, а почему бы и нет? – Я даже слегка прищурил глаза. – Он ведь тоже совсем не плохо поработал в МИДе. Значит, вполне справится и с премьерством. Может, имеет смысл перенести мои самые искренние симпатии на его сторону?

– Значит, ты собираешься искренне поддерживать и Эрика, и Дункана? – поинтересовалась она.

Чудовищно! Чудовищно и невероятно! Какой же выбор мне прикажете сделать?

– И что теперь? – недоуменно спросил я. – Ведь если я поддержу Эрика, а Дункан узнает об этом, то… то тогда все, мне конец. А с другой стороны, если я поддержу Дункана, и Эрик узнает об этом, то… то тогда будет то же самое…

– Тогда не поддерживай ни того, ни другого, – пожав плечами, предложила Энни.

Господи, если бы все было так просто.

– Что ж, пусть будет, как будет.

Она все поняла. И даже спросила, кого все-таки я собираюсь поддержать. На что я ей решительно ответил: – Я поддержу Эрика… Или Дункана?

Эрик, надо признать, не терял времени, чтобы успеть меня, так сказать, «обработать». Позвонил во время обеда и сообщил, что собирается заскочить «на рюмку чая». Если, конечно, я не возражаю.

Конечно же, нет. На самом деле он действительно прекрасный человек. Высокий, элегантный, с благородной сединой в волосах и вполне интеллигентными манерами… Вполне подходящий экземпляр для предложения электорату в качестве кандидата. Ведь они не знают и вряд ли когда-либо узнают о его обратной стороне – зловредности, подлости, чудовищной неврастеничности… Не успев перешагнуть порог моего кабинета, он тут же принялся обливать Дункана грязью.

– Он такой неискренний, любит всех сталкивать друг с другом лбами… Ничего хорошего от него ни партии, ни тем более стране не будет, – ну и все такое прочее.

Поскольку я еще не принял окончательного решения, то лихорадочно пытался найти верный путь, чтобы выйти из затруднительного положения. То есть не связать себя ни с одним из них конкретно. Даже заметил, что пока еще не вижу конкретного варианта открыто помочь Эрику, но он сам разъяснил свою позицию.

Его аргументы «за» и «против» были ясными и предельно откровенными: моя публичная поддержка его кандидатуры имеет принципиальное значение, потому что меня любят практически все. (Да, в каком-то смысле против этого трудно что-либо возразить). Он также подчеркнул, что у меня прекрасный публичный имидж и, кроме того, все считают меня абсолютно надежным.

Пришлось и ему объяснить мою проблему. Нет, конечно, я не поделился с ним своими переживаниями по поводу естественного опасения поставить не на ту лошадь. Ведь как председатель партии я просто обязан выглядеть беспристрастным. Говорил я вполне искренне и, думаю, убедительно, но при этом, слава богу, не проговорился, что на самом деле главная проблема для меня – это не ошибиться в выборе.

Эрик попытался сыграть на моей партийной лояльности. Напомнил, что мы оба принадлежим к крылу умеренных, что у нас практически одинаковые цели, и что если это место достанется Дункану, партию ждут тяжелые времена.

Старая и вполне ожидаемая песня. Но затем он сказал нечто совсем удивительное. – Если все пройдет хорошо, Джим, то Дункана в МИДе больше не будет, это я гарантирую, и мне, само собой разумеется, потребуется новый министр иностранных дел. Надежный, лояльный ну и, конечно же, куда более основательный.

Намек более чем понятный. Он имеет в виду меня! Что ж, заманчиво, даже очень заманчиво! Но вместе с тем – и очень опасно: а вдруг он проиграет? Но ведь и отказываться от вероятных возможностей, по- моему, тоже глупо. Поэтому в заключение я сказал Эрику, что, оставаясь внешне полностью беспристрастным, безусловно, найду должные пути оказать ему всю необходимую поддержку. Само собой разумеется, абсолютно беспристрастно.

Думаю, в конечном итоге я все-таки буду поддерживать Эрика.

Вчера вечером ко мне заскочил Дункан. В мою лондонскую квартиру. Не знаю почему, но впечатление было такое, будто он уже кое-что прослышал о нашей беседе с Эриком.

Дункан совсем не то, что Эрик – тоже яркий, но не мелочный и не зловредный. Нет, он, скорее, прямолинейный и упрямый как бык! Ему я также попробовал прежде всего объяснить, что председатель партии должен быть совершенно беспристрастным или хотя бы выглядеть таковым, но он со свойственной ему бесцеремонностью даже не дал мне договорить.