От страха у Коула перехватило дыхание, и даже головокружение прошло. Сердце сделалось словно свинцовым; мысленно он узрел себя с приколотой к груди мишенью. Прокашлявшись, кое-как выдавил:
– Послушай, я… я не готов кого-то убивать. На данный момент. На данный момент не готов…
– Этого и не придется «на данный момент», – сказал Город; голос у него стал заметно резче. Изображение на телеэкране мигнуло, растаяло… появилось снова, но уже нечеткое. – Коул, я больше не могу поддерживать контакт. Поэтому слушай: сегодня вечером я буду там с вами. Появиться снова в физическом обличье я не смогу, по крайней мере, пока не подберу себе подходящий сосуд – кого-то, готового к овладению…
У Коула по спине пошли мурашки от чего-то холодного и вместе с тем жгучего, будто сухой лед.
Город (голос доносился все тише) продолжал:
– Мне пора… Сегодня ночью я буду с вами. Она почувствует меня, и ты это поймешь. Но я не могу их убить, пока не могу. Они часть синдиката – их место просто займут другие. Мы должны выжить их из города… Сам БЭМ – это…
– Я не знаю, – бормотал Коул. – Не знаю, насколько это желательно; более того, насколько вообще возможно…
Все это время Город говорил ровно. Теперь же его голос полонила свинцовая ярость; прорезался даже какой-то присвист, от которого тянуло невольно зажмуриться.
– Он дергает всех нас за нитки, Коул. МТФ – это недуг, замаскированный под услугу! Приведи сегодня ту женщину.
И тут экран погас.
Коул сидел, таращась в его потускневший квадрат. Все, что шло на ум, – это настораживающий оттенок в голосе Города. В то время как он клеймил МТФ как часть некоего всеобщего заговора, Коулу вспомнился еще один голос, который ему однажды довелось слышать. Как-то раз они с Кэтц прикола ради набрали прямой телефон Нацистской партии США и, хихикая, слушали весь этот бред насчет жидо-коммунистического гомосексуально-негроидного заговора. У того кликуши-нациста в голосе звенел такой же исступленный фанатизм… как у Города.
Но неведомо почему Коул знал, что сделает именно так, как велел ему Город.
Он оглядел фотоснимки на стене. От Города не уйти.
– Если он собирается помочь, зачем нам тогда оружие? – спросила Кэтц.
Они сидели на передних сиденьях взятой напрокат машины. В темноте. Между ними на покатом пластиковом выступе стоял аккуратно запечатанный бумажный пакет. В нем – два пистолета 38-го калибра и две резиновые маски.
– Ты же рядом стояла и все слышала, – отвечал Коул, поглядывая на часы. На «летучке» (все происходило настолько быстро, что и слова другого не подобрать) задавать Городу вопросы было просто некогда. Инструкции он оттарабанил им с экрана телевизора.
– Но он же на самом деле ничего не объяснил! Насчет пистолетов.
– Это потому, что там вооруженная охрана. И те, кто в главном помещении, тоже могут быть вооружены. По крайней мере, Роскоу – наверняка. И не может же Город делать все за нас. Поэтому приходится использовать оружие, для вида.
– Размахивать им перед носом, что ли? И все?
– Будем надеяться, что да.
Руки Коула неуклюже стискивали руль; ладони издали чмокающий звук, когда он отлепил их, чтоб вытереть о штанины.
– Мы не задаем ему вопросов, – заметила Кэтц; без особой тревоги.
– Странно все это, – кивнул Коул. – Хотя, может, поэтому он нас и выбрал. Мы как будто, э-э… – Он пытался подыскать слово. -…аборигены большого города. Ведь аборигены пустыни не испытывают сомнений, когда к ним обращаются духи природы.
– Может, оно и так, – не стал спорить Коул, понимая, что они сейчас обсуждают абстрактные темы лишь затем, чтобы не зацикливаться на мысли о риске, которому собираются сами себя подвергнуть.
Он в очередной раз взглянул на часы; сердце екнуло.
– Пора.
Кэтц потянулась на заднее сиденье и перетащила к себе большую сумку из кожзаменителя, в которой лежал диктофон для записи.
– Надеюсь, правда, что голосовые отпечатки у всех людей разные. Иначе все это, – запихнув в сумку маски, она продела руку в лямку, – так, зряшный труд.
Обреченным движением Коул сунул заряженный револьвер во внутренний карман, чтобы рукоятка прилегала к грудной клетке слева. Небольшое вздутие на этом месте прикрыла наброшенная на плечо куртка. Кэтц свой пистолет пристроила в сумку. На обоих, поверх обычной одежды, были рабочие комбезы из армейских запасников.
Дверца машины хлопнула, показалось, так громко, что Коул чуть не подпрыгнул. Заставив себя успокоиться, он ровным шагом пошел ко входу в Пирамиду. «Восемнадцатый этаж», – пробормотал он на ходу.
Стоял майский вечер. Расположенная в деловом квартале, улица в эти часы была безлюдна. Звуки уличного движения доносились разве что со стороны Маркет-стрит, в нескольких кварталах отсюда. За все время по улице проехал один-единственный автомобиль, который, поравнявшись, показалось, слегка замедлил ход (Коул огромным усилием воли не сорвался на бег). Однако машина знай себе проехала мимо и скрылась за углом.
