из гребцов не мог обернуться и увидеть его, но тот же ветер и волны, что мешали им, помогали кораблю и стремительно несли его, наполняя силой его широкий красно-синий парус. На его переднем штевне высилась плоская голова змея с железными зубами в пасти; он летел, как настоящий дракон, и рев ветра казался голосом чудовища.

– Смотри, ярл! – Один из гребцов все же обернулся и вздрогнул, увидев поблизости чудовище. – Дракон!

Фримод ярл тоже обернулся, ожидая увидеть настоящего дракона. Корабль, так внезапно возникший в каком-то перестреле от лодки, казалось, вынырнул со дна, как сама Мировая Змея. Моргая сквозь соленые брызги, Фримод ярл безумными глазами смотрел на корабль и не мог взять в толк, откуда тот взялся.

– Вебранд! – крикнул Гисли управитель, который не отличался таким богатым воображением и видел вещи такими, какие они есть. – Это Вебранд, ярл! Теперь уж точно он сам! Назад!

Фримод ярл ответил только бранью и бросил весло. Сейчас у него имелась другая забота.

– Давай! – Он схватил мешок за угол и яростно дернул. – А ну! Берись!

Поглядывая на подходящий корабль, с трудом удерживаясь на ногах, мужчины перевалили мешок через борт лодки. Он мгновенно исчез в волнах, а снизу поднялся могучий вал, море закипело, как будто какое-то чудовище стремительно шло со дна к поверхности, и люди невольно закричали от ужаса. Лодка полетела вниз по склону возникающего вала, волны заметались, лодку закружило, люди стали кричать, цепляясь за борта, ловя весла. Но совладать со стихией им было не под силу: мощный вал толкнул лодку, подбросил и перевернул. С криками люди полетели в воду, на волнах замелькали плывущие головы.

– Стой! – Хлейна на пригорке вскинула руки, в одной из которых держала свой хрустальный жезл, и быстро начертила в воздухе руну «ис». – Стой, вода, остановись!

В несколько шагов она подбежала к краю обрыва, крутого, но невысокого, и встала над самой водой; соленые брызги тучей сыпались ей на лицо и волосы. Но Хлейна ничего не замечала: она сама была как хрустальный жезл, как рунная палочка, которая не хранит в себе силу, а лишь помогает человеку найти ее. Сила усмиряющей ледяной руны текла из земли через ее тело, как древесный сок поднимается из корней к ветвям; этой силы было много, целые моря, блестевшие ровным беловатым блеском льда, и Хлейна гнала эту силу из далеких хранилищ вперед, на воды фьорда, растревоженные старой колдуньей. Эта сила сплошным потоком изливалась через ее левую ладонь, обращенную к морю, а хрустальный жезл в правой руке указывал вперед и направлял ее путь. Сила руны «ис» разливалась по поверхности фьорда, сковывала, и волны смирялись под этим невидимым покрывалом.

И метание чувств в самой Хлейне вдруг застыло, на смену сумбуру пришло ясное осознание желаний и цели. Пусть Йофрида навсегда остается на дне фьорда. Пусть это будет последним часом ее силы, пусть она больше никогда не увидит лики рун в деревьях, в огне, в воде, в хрустальном шаре. Ей не нужны девять миров, дающие свободу уму; ей нужен тесный человеческий круг, дающий тепло живому сердцу. Ее овевали потоки свежего воздуха, она была как река, сбросившая ледяные оковы.

И все кончилось. Невидимые реки иссякли. Хлейна отступила назад от обрыва и бессильно опустила руки. Она чувствовала себя очень усталой, опустошенной и невесомой, как крылышко мотылька. Но дышалось легко. Она свободна!

Море успокоилось. Усмиренные волны несли назад к вершине фьорда перевернутую лодку. Кто-то вскрикнул, но не слишком громко: можно было разглядеть, как то одна, то две фигурки в отдалении выбираются на берег. Все мужчины во фьорде Бальдра умеют плавать, вода летом теплая, и едва ли это купание кому-то причинит большой вред.

– Где Фримод ярл? – гудели домочадцы, вглядываясь в даль фьорда. – Вон он! Да нет, это Хассель! Вон, вон! Еще двое!

– Это все колдунья!

– Ну и буря! И все так быстро!

– Смотрите! Корабль!

Сбившись в кучу, домочадцы Рощи Бальдра смотрели на корабль; потрясенные предыдущими событиями, они и от заурядного на вид корабля ждали какого-то чуда, знамения: он служил как бы продолжением того, что только сейчас разыгралось на их глазах.

– Это Вебранд! – прошептала фру Гейрхильда, узнавшая корабль, что не так давно сюда заходил. – Змей с железными зубами. Это корабль Вебранда! Я знаю, я чувствую. Хлейна!

Она оглянулась, отыскивая взглядом приемную дочь, точно хотела скорее спрятать ее. А Хлейна сошла со скалы и бежала к площадке, где приставали корабли. Вся толпа потянулась за ней. Корабль подходил ближе, уже можно было разглядеть лица гребцов – вблизи берега парус убрали и шли теперь на веслах. Никого знакомого… Вот разве что… Кто-то стоит под передним штевнем и вглядывается в толпу на берегу; высокая худощавая фигура многим кажется знакомой, ветер треплет длинные русые волосы…

– Это Хагир сын Халькеля! – крикнул один из хирдманов. – Хозяйка! Посмотри! Это Хагир!

– Это он, он! – наперебой закричали сначала хирдманы, помнившие Хагира по совместным походам, потом и женщины. – Это он!

– Опять на Вебрандовом корабле!

– Да видишь, парус-то новый!

– Видно, уже всех фьяллей победил!

Хлейна тоже видела Хагира и видела, что он смотрит на нее. Та самая мечта, выдуманный образ счастья, смотрел на нее из тех миров, где провел чуть ли не год, и с каждым мгновением приближался. Расстояние быстро сокращалось, точно какая-то невидимая сила стягивала их друг к другу. Хлейна знала, что так оно и есть. Это последняя работа тех сил, которые она собирала и направляла весь этот год, которым отдала весь жар своей души. И окончательная гибель Йофриды ничего не меняет: старая колдунья ведь не была источником сил, она лишь передавала их Хлейне, пока та не могла добраться до них сама. И силы продолжают делать свое дело, потому что все начатое должны быть доведено до конца. Только так продолжается жизнь девяти миров – все сущее начинается, делает свое дело и кончается, проложив дорогу для следующего.

Не в силах ждать, Хлейна сделала шаг вперед, и ноги ее оказались в воде. Она видела перед собой Хагира, не в хрустальном шаре, не во сне, наяву, видела его лицо, изменившееся за время разлуки, но для нее еще более прекрасное и любимое, чем прежде. Она видела в нем себя, живую, веселую, любящую и полную надежд; к ней летела вторая половина ее сердца, без которой она была почти мертвой и никакие колдовские силы не могли ее оживить. Первый шаг показался ей открытием – выходит, можно двигаться, можно идти ему навстречу. Она сделала еще шаг, теплая волна окатила ее колени, сзади что-то кричали, но она не слышала – до корабля было уже так близко! Она покачнулась, хрустальный жезл выпал из руки и скрылся в воде, но Хлейна даже не заметила: он больше не нужен ей, источник счастья бьется в ее сердце!

Хагир видел, что девушка заходит все глубже в воду, как будто сама не понимает, что делает, но лицо ее сияло над волнами, как звезда, как прекрасный счастливый сон. Хлейна, которую он заставлял себя считать женой Фримода ярла, стояла у воды с распущенными волосами, без покрывала и передника, которые носят замужние женщины. Он все забыл: как хотел отдать застежку и сказать, что она свободна; без разговоров он знал, что ей не нужна свобода, что ей нужен только он, как она нужна ему.

Корабль подошел к берегу, и еще до того, как днище коснулось земли, Хагир перепрыгнул через борт. От движения «Змея» поднялась волна и захлестывала по грудь, но Хлейна была уже совсем близко. Борясь с волнами, они прошли последний десяток шагов, протянули руки навстречу друг другу. Волна сильно толкнула Хлейну в спину, Хагир поймал ее в объятия и прижал к себе; волны сбивали с ног, как будто хотели разлучить их и опять разнести с разным сторонам вселенной, но теперь это не удалось бы и самому Эгиру. Они стояли обнявшись, как Аск и Эмбла, впервые увидевшие друг друга там, на берегу древнего моря, где боги вдохнули в них жизнь. Вместе они были новой вселенной, ее водой и огнем, землей и ветром, древними вопреки возрасту и юными вопреки всему пережитому. Потоки сил замкнули кольцо вокруг них и навеки сделали единым целым. Мир держится на слаженном взаимодействии сил, и добиться их слияния – значит создать зерно будущих миров.

Гребцы тащили на берег «Змея», толпа гудела. Фру Гейрхильда смотрела, как Хлейна и Хагир, насквозь мокрые, с прилипшими к лицу волосами, неузнаваемые и счастливые, покачиваясь и крепко держась друг за друга, бредут из воды к берегу, и на сердце у нее было легко и тяжело разом. Все средства, которые она