– Наладишь связь? – спросил Толя.

– Я? Но я улетел без предупреждения…

– Храбрецы! – В двери неожиданно появился Жора. – Может, хотите, чтоб это сделал я? Так я с огромным удовольствием…

– Прекрасно! – Толя стал радостно обнимать товарища. – Обжора, ты просто гений! Умница, молодчина! Как хорошо, что ты гнался в тот вечер за Леночкой! Что б мы делали без тебя?

– Полегче, – попросил Жора, морщась, – не жми так сильно, мне больно; с вами я стал таким тощим – одни кости торчат…

В рубке раздался громкий хохот.

– Скорей говорите, что я должен нажимать, чтоб вызвать Землю, и что у неё спрашивать… Я не очень разбираюсь в этих кнопках…

– Одну минутку!

Толя снялся с места и помчался к отсеку № 1, рванул дверь и увидел на койке Колесникова, его побледневшее лицо с грустными глазами. Он так не был похож на того Колесникова, которого знал Толя, что сердце его стиснулось от боли и участия.

Толя нагнулся над ним, приблизил своё лицо к его лицу, ощутил медленное, тёплое дыхание и спросил. Совсем не то спросил, за чем бежал второпях.

Толя тихо спросил:

– Слушай, Колёс… – Но тут же оборвал себя: – Женя, будь добр, скажи, где помещается кнопка, чтоб включить радиосвязь с Землёй? Мы не знаем.

– На пульте управления, третья синяя клавиша, справа от штурвала… – Женя отвернулся от него к стенке, маленький и бледный.

Толя вышел, бесшумно прикрыв дверь отсека, и через три минуты Жора уже во всю глотку орал в микрофон – Земля была очень далека от них, в бесчисленных сотнях миллионов километров и едва была слышна, а значит, и они были едва слышны ей.

– Внимание, внимание! – орал Жора. – Говорит «Звездолёт-100». Мы сбились с пути. Укажите нам координаты, чтоб мы могли вернуться на Землю…

Однако голос Земли был такой слабый, невнятный, что ничего нельзя было расслышать и понять.

Тогда Жора повторил просьбу, по опять его ухо ничего не могло уловить.

– Не дышать, вы мне мешаете!.. – закричал он на ребят, и они старались не дышать в то время, когда он пытался что-то расслышать. – Уходите из рубки! Ваши сердца так громко бьются, что мешают мне слушать! – опять потребовал Жора, и Толя с Алькой вышли, задвинули дверь и через прозрачный пластик тревожно и чутко следили за напряжённым лицом Жоры. Вдруг оно просветлело, ещё больше округлилось.

Толя с Алькой ворвались в рубку:

– Узнал? Расслышал?

– Порядок! – Жора быстро записал какие-то цифры на листке бумаги, лежавшем на пульте управления, и резко повернул штурвал; звездолёт помчался в противоположном направлении. – Я ж тебе говорил, что мы летели не туда! – со смехом сказал Жора.

– Не может быть, – ответил Толя, – это…

– Точно говорю. Слушайте, что вам говорит ваш ужасный, неисправимый Обжора: через двадцать дней мы будем на Земле, и поэтому разрешаю вам с сегодняшнего дня брать не по одному, а по три тюбика…

– Так много? – сказал Толя. – Объедимся.

– Кому много, может отдавать мне! – под общий хохот сказал Жора. – Ну, сменяйте меня, я ведь не командир и не хочу им быть, я хочу одного, сами знаете, чего – туда, вниз… – И Жора показал пальцем в том направлении, куда с сумасшедшей скоростью мчался звездолёт… И ещё вот что могу сказать вам по секрету: Земля, оказывается, все время следила за нами, пока мы не выключили энергосистему корабля…

– Так это, значит, она дала сирену, когда мы убегали от диких существ?!

– вскричал Толя. – И резко повернула штурвал, когда нас чуть не подстрелили?

– Все может быть, – Жора засмеялся.

Звездолёт мчался к Земле.

Время от времени их путь пролегал возле неведомых планет, и тогда ребята пристально осматривали их поверхность сквозь оптическое устройство. На некоторых можно было различить какие-то существа, разумные и неразумные, приметы их жизни, их деятельности, их высоких достижений, их низменного варварства… Перед глазами ребят ярко синели выпуклые океаны Планеты Вод, желтели крутые бока Планеты Сплошных Пустынь, ржавые горные цепи Планеты Диких Гор, спёкшиеся бурые глыбы и сугробы пепла погибших городов Планеты Потерянной Цивилизации, слепящие, тоскливо белые снега Планеты Вечной Зимы, кровавые зарева и чёрный, с огнём и камнями рвущийся из жерл дым Планеты Действующих Вулканов – безмерное величие неисчислимых миров Вселенной…

Толя смотрел на них и думал: удастся ли им снова отыскать Планету Синих Роз – вот бы обрадовался отец! Планету Совершенства – вот у кого можно поучиться! Дикую Планету – вот кого можно поучить! Планету Постоянных Войн – чтоб доказать, что ничего нет лучше мира!

Удастся ли отыскать Планету, Захваченную Роботами, чтоб вернуть её живым людям и освободить человека в прозрачном кубе?

Удастся! Земля отыщет…

Толе было очень хорошо. И потому, что они благополучно возвращаются назад, и потому, что они, такие разные, не похожие друг на друга, так сдружились в этом необыкновенном рейсе…

Шли часы, дни, недели… И однажды Алька глянул в окуляр оптического устройства в салоне и обмер. Вначале он даже не поверил своим глазам и не мог пошевельнуть пересохшими губами. А когда он смог это сделать и даже раскрыть рот, по кораблю прокатился его истошно-яростный, ликующий крик:

– Земля!

Леночка кое-как оделась и выбежала из душа; Женя, в глубоком молчании сидевший в библиотеке, выскочил с какой-то книгой в руке; Толя, углубившийся в чертежи двигателей реактивных кораблей, которые уже начал немножко понимать, вылетел из отсека; Жора, лежавший на койке и слушавший полупонятную, стремительно-загадочную музыку какой-то планеты, бросился в салон.

И пока Жора с Женей, по очереди прижимая глаз к окуляру оптического устройства, смотрели вниз и бессвязно выкрикивали что-то восторженное, Толя прыгал от нетерпения возле них, ожидая, когда и его подпустят к окуляру. Однако ребята не замечали Толю и его нетерпения. И тогда Толя перестал владеть собой. Он схватил за плечи Жору, который в пятый раз хотел припасть к окуляру, и вместе с Женей стал оттаскивать его. Толя пыхтел, работая обеими руками, и умолял:

– Ну, ребята!.. Ну нельзя так!..

И оттащил, пробился к окуляру.

Он увидел вдали небольшую, с яблоко, планету, плывшую в темноте космического пространства, с одной стороны освещённую Солнцем. Он видел её, удивительно похожую на уменьшенный школьный глобус со всеми его материками и океанами, видел и не верил себе. Земля тускло мерцала в серебристом свете, и на ней чётко был виден с малых лет знакомый контур Африки, пересечённый волокнами облаков Мадагаскар и тускло-белая шапка Южного полюса. Сверху Земля казалась совершенно необитаемой, нежилой, холодной, а уж кто-кто, а Толя-то знал, какая она тёплая, обжитая, добрая…

С каждой минутой усиливалось её притяжение.

– Дай и мне ещё посмотреть! – опять потребовал Жора и дёрнул Толю за руку. – Я забыл уже, какая она…

– И я! – потребовал Женя и, низенький, стал тянуться на цыпочки.

– А я что, не хочу? – обиделась Леночка. – Пустите меня! Земля, неужели это ты? Хорошая, родная, как мы стосковались по тебе…

Земля стремительно росла, надвигалась и вот уже закрыла весь горизонт, бескрайняя и сияющая.