Но Толя шёл по этому великолепному зеленому городу, и ему было не до его пляжей и синевы его Сапфировой бухты. Он шёл потупясь, и время от времени над ним раздавался жаркий, скользящий свист, и тогда он резко вскидывал голову: с окраины города, где был космодром, один за другим стартовали и уходили во Вселенную звездолёты…

Вдруг Толя заметил Леночку.

Она шла навстречу ему в коротеньком серебристом платье и, склонив голову, читала какую-то книгу. При этом её длинные светлые волосы сжимались и разжимались, как тугие пружинки, и касались страниц раскрытой книги.

Толя остановился.

Леночка, конечно, не замечала его.

Между тем прямо на Толю, негромко жужжа моторами, двигался невысокий треугольный робот из красной пластмассы и тщательно подбирал с асфальта лепестки акации: терпеливо постояв возле Толи, поморгал зелёным электроглазом, чтоб он отошёл и разрешил роботу втянуть в себя лепестки, лежавшие под Толиными подошвами. Толя разрешил ему, и робот, сказав «спасибо», деликатно двинулся дальше. Ребята в их городе привыкли к роботам, и Толя не обратил на него ни малейшего внимания. Но он по-прежнему не мог оторвать глаз от Леночки.

Значит, она не дома, и Жора напрасно вёл наблюдение за её окнами…

Толе хотелось броситься к ней, спросить, как дела в балетной школе, где она училась, рассказать ей что-нибудь смешное, позвать к причалу, забитому бело-голубыми прогулочными подводными и надводными ракетоплавами, или сходить к Стеклянной башне рыбной фермы «Серебряная кефаль», которой заведует её мама…

Но броситься к Леночке и куда-нибудь позвать её было невозможно. Невозможно потому, что нос и большие Толины уши были отвратительно усеяны мелкими рыжими веснушками, и было их столько – отец прав – не сосчитать! Они были только на носу и ушах, и больше нигде, и это было ужасно. Нос и уши поэтому резко выделялись, и, конечно, это видели все, и особенно девчонки…

Леночка прошла мимо, а Толя поплёлся дальше. Он не услышал, как рядом с ним остановился маленький, сверкающий синим лаком автолет. И лишь когда Толю окликнула из кабины, он прямо-такн подпрыгнул от неожиданности.

– Ты чего один? – Колёсников поднял на лоб зеленоватые очки.

Толя шёл дальше. Он не хотел объяснять, что лучшие друзья его разъехались в разные точки Земли, а Серёжа – за её пределы.

– А нос почему повесил? Смотри, поцарапаешь об асфальт!

Толя даже не улыбнулся.

– Значит, не скажешь?

Толя промолчал. Он не хотел говорить с Колесниковым ещё и потому, что тот был резок, грубоват и держался надменно. Что по сравнению с ним добродушный и весёлый Жора-Обжора! И было непостижимо, почему Колёсников такой… Чего ему не хватало?

Во дворе его звали только по фамилии или, когда он чем-то досаждал ребятам, обзывали Колесом. Он был на два года старше Толики его приятелей, но чрезвычайно мал ростом, и, наверно, из-за этого он недолюбливал всех, кто выше его хоть на сантиметр. А выше его были почти все ребята, даже девчонки.

Однако он здорово разбирался в технике – запросто ремонтировал любые домашние машины и роботов и даже переделывал их, заставляя работать по своей программе: один ходил и чистил двор и при этом хрипло и страшно ругался: «Найду и сожру я ленивца Обжору, оставлю от Жоры я косточек гору!»; другой робот, в обязанность которого входила поливка двора и цветов, незаметно подкрадывался к сидевшим во дворе на скамейках и почти в упор пускал в них тугую струю холодной воды. Колесникову сильно влетало за это, и Жорин отец брал расшалившихся роботов в свою мастерскую, гаечным ключом, отвёртками и паяльником «выбивал из них дурь» и заново учил заниматься полезной деятельностью. Кроме всего, Колёсников был отменным автолетогонщиком, трижды завоёвывал кубок Отваги и Скорости на детских автолетных гонках в Сапфирном. У нескольких ребят из их дома были свои маленькие автолеты, но лишь у Колесникова был особый – сверхскоростной – и права на вождение его…

Колёсников вылез из машины. Коренастый, в кожаных штанах с «молниями» на карманах, в безрукавке из плотной серой ткани, он подвигал затёкшими ногами, точно не один час уже носился по улицам города, и спросил:

– Ленку не встречал?

Так вот почему Колёсников рыскал по всему городу!

Толя не захотел помочь ему, но и соврать не мог. И поэтому он угрюмо молчал.

– Значит, не видел? Я вчера обещал ей… Толя отвернулся от него и быстро пошёл по тротуару.

– Могу подвезти… Садись! – Колёсников, прихрамывая, пошёл за ним. Шёл он неуклюже, потому что редко ходил пешком, но серые глаза его были хитрые и лихие.

– Спасибо. Как-нибудь сам… – Толя пошёл ещё быстрей.

Он, как и все ребята из их дома, сторонился Колесникова, но полгода назад тот просто поразил его… Нет, не победами в гонках – к ним Толя был равнодушен. Случилось вот что: Колёсников тайком пробрался в звездолёт, уходивший за пределы Солнечной системы, в складской отсек, и, наверно, единственный из всех мальчишек Земли – а о девчонках и говорить не приходится – зайцем посетил сразу пять отдалённых планет и привёз оттуда много сувениров! Правда, за этот полет он по прибытии на Землю был сильно наказан: ему запретили год бывать даже на ближних планетах. Но Толя готов был принять в сто раз более строгое наказание, лишь бы побывать там… Но разве мог он осмелиться на такое?..

У Толи даже не было своего автолета, потому что он был рассеян и никак не мог заучить всех правил вождения, назначения всех циферблатов и клавишей на приборном щитке, и ему поэтому не выдавали права…

Колёсников вернулся к машине, сел в неё, догнал Толю и поехал у края тротуара, опережая Толю на каких-нибудь полметра. Его маленькие крепкие руки со следами смазочного масла и старых порезов легко и небрежно сжимали штурвал.

– Ты что, обиделся? – мягко, почти ласково спросил Колёсников.

– Нет.

– Ну так садись. Съездим искупаемся… Жарища-то какая!

Толя кинул на него взгляд: глаза у Колесникова, сидевшего за штурвалом, смотрели ещё более ласково. Что с ним? Подобрел? Но из-за чего? Ведь Толя за ночь не стал ниже ростом и по-прежнему не был силён в технике…

– Я не хочу купаться, – сказал Толя.

– Как знаешь… Вчера, между прочим, мы с отцом были у дяди Артёма, и он рассказывал нам о планете П-471…

Толя сразу забыл обо всем на свете. И пошёл совсем тихо. И даже незаметно приблизился к краю тротуара, чтоб лучше слышать все, что Колёсников скажет дальше.

Ведь планета П-471 была вся в извергающихся вулканах, в раскалённой лаве и горячем пепле, и о том, что его дядя, Артём Колёсников, знаменитый космический пилот высшего класса, сел на неё, писали газеты всей Земли и сообщало радио. И его, одного из немногих на Земле, наградили орденом Мужества.

– Значит, были у него? Ну как он? Как экипаж? Все в порядке?

– Ну не совсем… – Колёсников многозначительно прищурил глаза и замолчал. – Влезай, расскажу.

Задняя дверца отворилась, и Толя без раздумья прыгнул в автолет.

Дверца плавно закрылась, машина отошла от тротуара и помчалась посередине дороги.

– Нашёл среди лавы твёрдый островок и сел? Ну говори же! Говори! – Толя вытянул к нему свою худую длинную шею.

– А как же иначе? – Колёсников улыбнулся. – Он даже кое-что привёз мне оттуда…

– С планеты П-471?! – вскричал Толя. Колёсников снял одну руку со штурвала, сунул в маленькую дверцу под щитком с приборами, что-то вынул оттуда и через плечо протянул Толе:

– Можешь посмотреть.

Толя взял тяжёлый лиловатый кусочек какого-то металла. Он слегка светился и приятно жёг пальцы.

– Не бойся, он не опасен… Уже определили. Наоборот, он действует успокоительно на слишком нервных…

Металл с других планет был не в новинку Толе, потому что давно уже специальные грузовые звездолёты привозили из космоса руды редких или неизвестных на Земле металлов, однако этот лиловатый кусочек Толя держал с особым волнением – его привёз дядя Артём, и с такой далёкой горячей планеты. И он так таинственно и красиво светился…

Колёсников прибавлял скорость и все время озирался по сторонам.

– Так куда поедем? Купаться? Или к Вулкану за камешками? Я обещал…

– Купаться! – выдохнул Толя, потому что сразу понял, куда и зачем тот звал Леночку.

– Купаться так купаться! – Колёсников резко повернул машину влево, ещё накинул скорости, и в это время пронзительно и грозно завыл сигнал улично- воздушной регулировки.

– Колёсников! Ты слышишь? – закричал Толя, и сердце его заколотилось.

– Сбавь скорость!

– И не подумаю. – Колёсников добавил скорости. Но и этого ему показалось мало: он нажал особую кнопку, от боков корпуса, как у всех автолетов, откинулись маленькие крылышки, и машина, оторвавшись от асфальта, со свистом понеслась по воздуху, в двух-трех метрах от дороги.

Сигнал службы безопасности заревел ещё громче, из динамика приёмника прозвучал приказ – синему автолету немедленно остановиться. Но Колёсников, не сбрасывая скорости, зигзагами мчался то по одной, то по другой улице, и скоро сигнал ослабел и замолк.

– Нарвёшься когда-нибудь! – сказал Толя, приходя в себя.

Наверно, так же он ездит с Леночкой, а то и быстрей… Даже фамилия у него скоростная, техническая – от «колёса». Видно, ей все это нравится, иначе б не ездила с ним. Или, может быть, она подружилась с Колесниковым потому, что однажды он починил её любимую электронно-кибернетическую игрушку.

– Рыжего лисёнка? Ни одна мастерская не бралась оживить, а он оживил.