держатся компанией'.

С удивлением читал я эти строки. Слишком уж не вязался их тон со скромным обликом Фишера, того

Фишера, которого я знал по Стокгольму. Что случилось?

А ничего! Просто Фишер был 'разный'. Но родился-то он в городе Желтого Дьявола! Это всесильное божество и властвовало над его мыслями и поступками. Ведь Роберта сызмальства приучили почитать его. В 1957 году я получил письмо от матери Роберта – Регины Фишер. 'Я хотела бы, чтобы вы издали сборник партий моего сына, – был смысл просьбы американки.– Бобби был бы рад иметь счет в русском банке'. Это в возрасте четырнадцати лет!

Летом следующего года я возвращался в Москву из Белграда. В это время Фишер находился в Москве, куда приехал по приглашению Советской шахматной федерации. На аэродроме в Будапеште меня встретил мой давнишний друг Тибор Флориан.

– Посмотрите, какие письма идут от мадам Фишер, – сказал мне Тибор после того, как мы обсудили все интересовавшие нас шахматные новости. И показал письмо, полученное из Нью-Йорка.

'На пути из Москвы в Белград Бобби может на несколько дней остановиться в Будапеште и дать сеансы одновременной игры. Условия оплаты таковы (следовало перечисление довольно крупных сумм). Если будете делать ему подарки, просьба ничего спиртного не класть. Можно дарить оптику и ювелирные изделия'.

Вновь свое понимание 'позиции'! Заботливая мамаша направляла шаги сына и извлекала максимум выгоды.

С детских лет все те, кто окружал мальчика и служил для него примером, ревностно поклонялись долларовому божеству. Многолетний чемпион США Самуил Решевский перед каждым выступлением в турнире или матче затевает довольно воинственный спор с организаторами все на одну и ту же тему: 'Сколько?' При этом ему безразлично, за что получать, лишь бы получать, Предприимчивый американец потребовал перед первенством мира 1948 года оплаты расходов жены по ее проезду и двухмесячному проживанию в Европе.

– Позвольте, но ваша жена не может в этот период ехать в Европу! Ведь она вот-вот должна родить ребенка!

– Ну и что же, – спокойно ответил Сэмми, у которого, оказывается, и это возражение было предусмотрено. – Она же имеет право ехать! Что с того, что не может? Платите!

И получил-таки за 'командировку' жены, хотя та мирно выполняла в Нью-Йорке функции, возложенные на нее природой.

А разве не на глазах мальчика проходила бесконечная торговля между претендентами на первые роли в команде США Рейбеном Файном и Самуилом Решевским?

– Две тысячи долларов, – требовал Файн, когда ему предлагали защищать честь Соединенных Штатов в матче с командой СССР.

– А мне две с половиной, – тут же повышал гонорар Решевский.

Сколько интереснейших встреч не состоялось из-за этой торговли, сколько раз американская команда отказывалась участвовать в олимпиадах, так как организаторам не удавалось удовлетворить финансовые претензии своих шахматных лидеров. Нужно ли удивляться, что Фишер идет по стопам своих старших коллег!

В последние годы Файн сошел с шахматной сцены. Его место в спорах с Решевским занял молодой Фишер.

Играю только на первой доске! – требует он перед каждой олимпиадой, присовокупляя к этому заявку на значительный гонорар.

Перед шестнадцатой Олимпиадой в Тель-Авиве Решевский решил 'облегчить' задачу своих шахматных руководителей.

– Я согласен играть в команде на любой доске,– сообщил этот поднаторевший в долларовых препирательствах гроссмейстер. – Если я буду выступать на первой доске, вы обязуетесь заплатить мне одну тысячу долларов, если на второй – две. Могу играть даже на шестой доске, но тогда приготовьте шесть тысяч!

Фишер тоже выставил 'пропорциональное доске' требование, но… увеличил гонорар в два раза.

Бобби на себе познал, сколь всесилен в его стране доллар. В 1962 году в Лос-Анжелосе был организован матч Фишера с Решевским. Похвальное мероприятие, ибо сражение двух титанов интересовало не только Америку. В ожесточенной борьбе прошли одиннадцать партий и не дали никому из противников перевеса. Пять с половиной очков на пять с половиной! Можно представить себе, какого напряжения требовала от играющих каждая партия, тем более что сумма призов была весьма внушительной.

Двенадцатая партия была назначена на час Дня в воскресенье. (Решевский по религиозным соображениям не играет в шахматы в пятницу и субботу.) Фишер готовился к очередной встрече, как вдруг судья объявил ему:

– Завтра начнете играть в одиннадцать утра.

– Почему? – удивился Бобби.

– Госпожа Пятигорская иначе не успевает на концерт мужа.

Жена известного американского виолончелиста Георгия Пятигорского - большая любительница шахмат.

Это по ее инициативе был организован матч, и она внесла из собственных средстз значительную сумму на его проведение. Недаром она из семьи архимиллионера Ротшильда! Что ж, можно только приветствовать такую любовь к шахматам. Но и тогда остается бесспорным одно: никакие затраты не дают право меценату попирать элементарные спортивные нормы и помыкать сильнейшими гроссмейстерами.

Фишер восстал против произвола.

– Я не могу начинать игру так рано, – сказал американский чемпион и привел причину, которая не может не тронуть своей наивностью: – Я встаю только в одиннадцать часов.

Судья повторил требование 'сильной мира сего'.

– А не может ли госпожа Пятигорская немного опоздать на концерт или уйти пораньше с партии? – спросил Бобби.

– Будет так, как требует госпожа Пятигорская! – скомандовал угодливый прислужник. – Явитесь завтра в одиннадцать!

Бобби не пришел к этому времени. Ему поставили ноль. Тогда он уехал из Лос-Анжелоса. Ему засчитали поражение в матче и выдали тридцать пять процентов призового фонда как проигравшему. Напрасно было обращение юноши в верховный суд США, разве там не признают высшую власть доллара?

Любопытно, что примерно год спустя те же Пятигорские организовали в Лос-Анжелосе турнир восьми сильнейших гроссмейстеров мира. Пригласили они и Фишера. Чемпион США дал согласие на участие, но при условии, что ему выплатят те две тысячи долларов, которые он потерял в результате произвола меценатов и судей. Стоит ли говорить, что золотой телец вновь принял позу оскорбленного и турнир проходил без Фишера.

С детских лет Роберт усвоил и другой важнейший закон американского просперити. Хвали сам себя, хвали без устали, без удержа, без стеснения! Забудь про скромность, уважение к самому себе. Делай самую крикливую, самую броскую рекламу собственным качествам и достижениям. Плюнь на то, что это мерзко, что это противоречит общепринятому понятию о порядочности. Не упускай ни одной возможности возвестить миру, что именно ты самый лучший, самый сильный, самый талантливый. Твои слова врежутся в память людей, и они в суматохе будней, в диком темпе жизни даже не заметят, что это ты их сказал.

Рейбен Файн напечатал в американском шахматном журнале множество статей, цель которых нетрудно понять. 'Александр Алехин – шахматист слабый, – утверждал хвастливый гроссмейстер. – Его легко обыграют пять-шесть человек в мире и в первую очередь я – Рейбен Файн'. А сколько раз Самуил Решевский заявлял, что именно он является настоящим чемпионом мира, что он разобьет Михаила Ботвинника в матче. 'Только дайте мне его', – угрожал разошедшийся американец, требуя, чтобы ему позволили обойти все установленные правилами отборочные состязания.