— Морскую? Здорово! Я не знала, и еще — с продолжением…

— Вы включите погромче, а я отсюда буду слушать.

— Пойдемте вместе, Кэт? — Девочка отдала Кате мышонка. — Его надо вымыть. Пойдемте вместе, а?

— Пожалуйста, Бесс! Мне неловко идти в дом. Я посижу вот здесь, хорошо?

— Так и быть, — сердито сказала Бесс и полезла в окно.

Катя подсадила ее. Толстая девочка задумчиво оглянулась с подоконника и проворчала:

— Хотела бы я знать, откуда вы взялись… с белой мышкой…

И скрылась. Тут же она споткнулась и упала. Катя услышала энергичное: «Чертов ковер!» Защелкал переключатель телевизора. Звякнуло что-то неизвестное, и лохматая голова высунулась из окошка.

— Он должен нагреться. Кэт, вы умеете водить автомобиль?.. Не умеете, ни капельки? Ой!

Голова скрылась. И донесся резкий женский голос:

— Мисс Элизабет, кто разрешил вам включить телевизионный приемник?!

— Никто, никто, никто! Нет, я хочу слушать, то есть смотреть! Миссис Гарнет, я хочу смотреть!..

— Мисс Элизабет!..

Над лужайкой, как порыв ветра, загудел уже знакомый русский голос: «Ясень, ясень, к точке прибытия, ясень, к точке прибытия. Начинаем перекидку, прием…» В окошке показались две головы: вздыбленная шевелюра Бесс и седые кудряшки миссис Гарнет. А Катя стремглав бросилась через изгородь на середину газона, сжимая Паньку в кулаке. Мельком она увидела, что Бесс лезет на подоконник, а старая дама пытается ее удержать.

— Кэт, подождите меня! Кэ-эт!..

Катя едва успела помахать девочке — туман закрыл все. Катю мягко повернуло, приподняло над травой, и началось перемещение…

В окне замерла толстая девочка. Старуха держала ее за пояс. Одинаково открыв рот, они смотрели, как скрывалось в тумане коричневое платье, как расплылось вместе с туманом в мерцающее пятно и исчезло, растворилось, сгинуло!

Если бы Катя знала, что передаст английское телевидение! Ни за что не побежала бы перемещаться.

Когда миссис Гарнет закрыла рот и помчалась советоваться с хозяйкой, а после их разговора слуги начали обыскивать сад… Итак, когда миссис Гарнет умчалась, на экране телевизора появился диктор. Он объявил, что телезрители увидят, как морской комментатор английской радиокомпании «Би-Би-Си» беседует с французским вице-адмиралом Клодом Перреном. Вчера вечером беседу засняли на пленку.

Морской комментатор, бывший моряк и военно-морской летчик, искусно вел передачу. Так, чтобы она была понятна зрителям — моряки употребляют слишком много непонятных слов. Комментатор объяснил, кто такой адмирал Перрен, — начальник научной части французского флота. Затем камера показала закат солнца в море и на фоне заката эффектную фигуру адмирала. Элегантный плащ, нарядная фуражка, морской бинокль у глаз.

— Адмирал Перрен, — начал корреспондент, — нашим зрителям интересно узнать, почему для испытаний нового батискафа выбран злосчастный итальянский лайнер? Я уже рассказал зрителям, что задача весьма сложная…

На экране появилось лицо адмирала. Крупным планом. Темная, обветренная кожа, светлые усики, светлые глаза.

— Хорошо, месье, я отвечу. Вы знаете, что наш лайнер «Иль де Франс» сыграл блестящую роль в спасательной операции. Случилось так, что я был пассажиром на «Иль де Франс» в ту страшную ночь, когда итальянский капитан потерял свой великолепный корабль… Трагедия «Леонардо да Винчи» навсегда запечатлелась в моем сердце. Через полгода я был свидетелем тяжбы между владельцами «Леонардо да Винчи» и «Конунга Олуфа», и потому мне известна вся трагедия, с начала до конца… Корабли столкнулись ночью в тумане из-за небрежности судоводителей. Да, месье. Все разговоры о намеренном столкновении, о какой-то выгоде для владельцев «Леонардо» — сущая болтовня, чепуха, чепуха! Страховые компании не заплатили ни одного франка владельцам, ибо суд признал, что кораблем плохо управляли. Он шел в тумане с полной скоростью, с полной своей скоростью, а с мостика не видно было носа корабля. Вы еще не забыли Правила судовождения?

Корреспондент процитировал пункт 16 Правил:

— «Каждое судно… во время тумана должно идти умеренным ходом, сообразуясь… нет, тщательно сообразуясь с условиями плавания».

— Изумительная память, месье! Хорошая морская практика велит торговым морякам останавливать машины, когда не видно носа корабля в тумане, не так ли? А итальянец шел полным ходом и столкнулся со шведом на границе тумана. Вы понимаете? «Конунг Олуф» еще не достиг края тумана и мчался тоже полным ходом… Встречная скорость — сорок пять узлов![5] Рассказывали, что сноп искр при столкновении поднялся высоко над мачтами кораблей…

Корреспондент проговорил:

— Какое несчастье!..

Он был искренне взволнован — моряка всегда волнуют рассказы о морских катастрофах. Он объяснил зрителям, что радиолокаторы не могли помочь капитану «Леонардо». На такой скорости нельзя вести корабль по радиолокатору, это не слишком точный прибор.

— Какая беспечность! — сказал корреспондент. — Непростительная беспечность…

— Итальянец потерял корабль! — возразил Перрен. — Он понес самое тяжкое наказание для моряка!

— Как он объяснил свое поведение на суде?

— Не хотел нарушить расписание, — желчно сказал Перрен. — Убытки! В порту его, видите ли, ждали грузчики. Убытки! Но дальше — больше, месье… «Леонардо» не потерял плавучести, а перевернулся. Он шел с пустыми цистернами. Капитан просто не знал инструкции по непотопляемости для своей коробки!

— Невероятно!

— После болтали, что водонепроницаемые переборки были прорезаны, — болтовня, чепуха! Халатность, которая обычно сходит с рук, а на этот раз не сошла…

— Одну минуту, адмирал!.. — перебил его корреспондент. — Боюсь, что наши радиослушатели не знают, что такое «инструкция по непотопляемости».

— А! Вы объясните это лучше, чем я, месье.

Корреспондент поклонился и толково, коротко рассказал, что инструкцию по непотопляемости получает каждый корабль при выходе с верфи. В ней записывают, как надо поступать судоводителю, чтобы его корабль не перевернулся, получив пробоину в корпусе. При точном соблюдении инструкции «Леонардо да Винчи» не перевернулся бы после столкновения. Например, капитан должен был заполнять морской водой цистерны, освобождающиеся от жидкого топлива. Полные цистерны левого борта уравновесили бы ту воду, которая хлынула в протараненные отсеки правого борта. А на «Леонардо» цистерны обоих бортов были пусты, и неповрежденный левый борт начал задираться, как поплавок, когда через пробоину заполнились цистерны и каюты правого борта. Это продолжалось мучительно долго, целых девять часов, но спасти корабль было невозможно…

— Да, неслыханная халатность! — подхватил адмирал. — Классика беспечности, месье! Но я продолжаю — тысяча извинений… Через три часа после столкновения «Иль де Франс» примчался сюда. О, как мы шли! Полным ходом, в тумане, корабль рассекал волны — тифон[6] ревел, как все штормы у мыса Горн, палубы были залиты светом, команду охватило воодушевление. Мы легли в дрейф почти вплотную к гибнувшему кораблю. Там закричали, заплакали! Они были спасены. Мы спустили свои шлюпки, и вся посуда с других кораблей тоже устремилась к нам, мы стояли ближе всех.