побед. Он был действительно великим пилотом. Но все его летное мастерство было бесполезно, так как он был всего лишь пассажиром сбитого транспортного самолета. Его смерть стала огромной потерей для меня.

В первый период действий корпуса специальных атак стандартная группа состояла из 3 камикадзэ и 2 истребителей сопровождения. Это количество было принято, исходя из предположения, что группа должна быть маленькой, чтобы сохранить маневренность. Взлет следовало производить тайно, когда поблизости нет вражеских самолетов, и как можно быстрее. После того как самолеты окажутся в воздухе, каждую последующую фазу атаки следовало выполнять с максимально возможной быстротой.

Маленькой группе легче, чем большой, уклониться от вражеских перехватчиков и сохранить строй в плохих погодных условиях. «Чем меньше, тем лучше» — это правило справедливо, есть говорить о скорости и маневренности. Однако были и другие соображения, по которым группа из 5 самолетов считалась оптимальной. Например, один самолет явно не способен нанести серьезные повреждения такому крупному кораблю, как авианосец.

Было решено, что 5 самолетов — оптимальный состав ударной группы, причем 3 самолета в ней будут камикадзэ, а 2 — истребителями сопровождения. Однако не следует считать эти цифры жестко фиксированными. В зависимости от погодных условий, сил противника, наличия самолетов состав группы мог изменяться.

Два истребителя сопровождения играют очень важную роль. Они должны отгонять вражеские перехватчики, пока самолеты камикадзэ не спикируют на цели. Бой против перехватчиков всегда носит оборонительный характер.

Истребители сопровождения не могут начинать воздушные дуэли, они не должны пытаться занять выгодную позицию, если атакованы! Они должны оставаться рядом с камикадзэ. Если они атакованы сзади, они не могут отвечать, если для этого нужно изменить курс. Отклониться даже ненадолго от курса группы, значит отстать, а после этого сопровождение уже не догонит камикадзэ. Пилоты истребителей сопровождения должны стараться отвлечь противника и обмануть его, а не пытаться сбить. Главная обязанность истребителей сопровождения — защищать самолеты самоубийц, даже если это означает пожертвовать своей жизнью.

Чтобы выполнять задачу сопровождения камикадзэ, от пилота требуется исключительное летное мастерство. Именно поэтому мы отвечали отказом, когда наши лучшие пилоты, вроде лейтенанта Канно, просили перевести их в камикадзэ. Такие люди были крайне нужны, чтобы охранять самолеты самоубийц, и их просто некем было заменить. Многие летчики, занимавшие должности командиров эскадрилий и выше, сопровождали камикадзэ во время специальных атак, хотя сами постоянно просились добровольцами в самоубийцы.

Наши базы камикадзэ действовали просто и эффективно, пользуясь отработанной методикой. Самолет-разведчик, найдя противника, должен радировать об этом на береговую базу. Центр связи по телефону передает полученную информацию на командный пункт, расположенный рядом с взлетной полосой, где командир — в Себу это был я — дежурит, готовый поднять летчиков по тревоге. Объявив тревогу, я должен нанести на карту положение противника, указать состав эскадры, ее курс, оценить погодные условия на маршруте и в районе цели. Оценив все эти факторы, я должен решить, сколько самолетов камикадзэ поднять, когда они должны взлететь и каким курсом следовать к цели. Когда это сделано, я бегу к месту отдыха пилотов, где они уже выстроились, ожидая приказа. Им предстоит получить от меня всю необходимую информацию, а потом подготовиться к вылету.

Тем временем техники и механики выкатывают самолеты из укрытий на исходную позицию у взлетной полосы, подвешивают бомбы, заправляют бензином, прогревают моторы. Все эти картины снова проплывают в моей памяти. Пилоты забираются в кабины подготовленных самолетов… прощально машут рукой… моторы ревут… и самолеты взлетают, быстро набирают высоту и исчезают на востоке.

Пересекая береговую черту, пилот в последний раз видит землю, раскидистые зеленые кроны кокосовых пальм, которые лишь сверкающая белая полоска пляжа отделяет от бескрайней синевы океана. Однако летчики не замечают всех этих красот, потому что их ждет работа. Самолеты упрямо набирают высоту, так как наверху больше шансов уклониться от вражеских перехватчиков. Пилоты надевают кислородные маски, так как на большой высоте воздух становится разреженным.

Далеко впереди на глади океана внезапно появляется горстка черных точек. Головной самолет направляется прямо к вражеским кораблям, которые теперь полным ходом идут на восток. Время от времени облака скрывают их из вида.

Пилоты-камикадзэ увеличивают свою скорость, когда приближаются к району атаки, а истребители сопровождения занимают позицию, чтобы в случае необходимости отсечь вражеские перехватчики.

Вражеские истребители быстро набирают высоту, чтобы атаковать наши самолеты, идущие прямо на цель. Головной самолет слегка покачивает крыльями и передает приказ: «Всем самолетам атаковать!» Поднятая рука лидера ясно видна всем, а кое-кто даже может различить его широкую улыбку. Каждый пилот выбирает свою цель, предпочтительно авианосец, и пикирует в наиболее уязвимую точку — элеватор на полетной палубе. Корабль открывает огонь из всех орудий, но самолет прорывает стену раскаленной стали и таранит свою цель. После каждого удара взлетает столб пламени и поднимается высокий столб густого черного дыма.

Сидя на командном пункте после каждого вылета камикадзэ, я с надеждой ждал сообщения об успехе. Ведь надежда умирает последней…

Атаки камикадзэ продолжались, и противник усилил налеты на аэродром Себу. Но тут мы узнали, что императора проинформировали о достижениях звена «Сикисима». За этой новостью последовало сообщение, в котором приводился отзыв императора об этом подвиге. Я приказал построить весь личный состав авиабазы возле командного пункта, чтобы зачитать послание императора. Когда люди собрались, я убедился, что их моральный дух исключительно высок, хотя им приходилось трудиться круглыми сутками. Держа в руках телеграмму, я обратился к ним:

«Я должен передать вам слова его величества, сказанные начальнику Морского генерального штаба по поводу результатов, достигнутых корпусом специальных атак камикадзэ».

Все насторожились, и я зачитал телеграмму адмирала Ониси:

«Когда его величеству сообщили о специальных атаках, он сказал: «Было ли столь необходимо идти на такие крайности? Они проделали поистине великолепную работу». Слова его величества показывают, что его величество глубоко озабочен. Мы должны удвоить свои усилия, чтобы избавить его величество от этих тревог.

Я уверен, что вы приложите для этого все силы».

Этой ночью мой друг капитан 1 ранга Иногути сказал мне: «Я думаю, что адмирал Ониси, находящийся в Маниле, был страшно расстроен, узнав, что сказал император. Я думаю, что адмирал воспринял слова его величества как критику командира, который отвечает за новую тактику».

Любые угрызения совести, которые мог испытывать адмирал Ониси как создатель корпуса камикадзэ, должны были улетучиться после того, как стали ясны итоги битвы за Лейте. То, что случилось с соединением адмирала Куриты 24 октября, было только прологом к катастрофе, постигшей весь японский флот. На следующий день, задолго до рассвета, соединение под командованием адмирала Куриты, пытавшееся прорваться через пролив Суригао с юга, натолкнулось на ожидавшее его соединение американских линкоров, крейсеров, эсминцев и торпедных катеров. Японская эскадра была уничтожена в считанные минуты. Были потоплены линкоры «Фусо» и «Ямасиро», а также 3 эсминца, крейсер «Могами» получил тяжелые повреждения. Эскадра адмирала Симы, следовавшая за ней, понесла такие потери, что