Она боролась с Клаудиусом за нож в своей руке, не выпуская из другой волосы Пилы. Сильным движением она нанесла Клаудиусу рану в руку так, что он на мгновение отшатнулся. Этот момент Ромелия использовала. Сильным ударом она отсекла косу Пилы. В то время как Пила в ужасе закричала и слишком поздно защищающе подняла свои руки к голове, Ромелия разразилась победными криками. При этом она махала волосами Пилы, как трофеем, в воздухе.

На шум прибежала стража. Они теперь толпились в дверях комнаты для гостей.

– Возьмите эту жалкую рабыню. Она на меня напала. Немедленно отправьте ее на арену, я хочу видеть, как она умирает.

Стражники грубо схватили лежавшую на полу Пилу и подняли ее.

– Клаудиус! Помоги мне! – закричала Пила, перепугавшаяся до смерти.

Однако Клаудиус остался стоять, лицо у него окаменело, как маска. Не произнося ни слова, он смотрел на Пилу, которую стража вытаскивала из комнаты.

– Клаудиус, помоги! Помоги же мне! – звучали в его ушах ее крики.

Он, однако, обнял Ромелию за плечи и притянул ее к себе.

– Успокойся, Ромелия, Пила не стоит того, чтобы из-за нее ты теряла контроль над собой. Где же твое холодное благородство? Ложись ко мне, я хочу немного тебя утешить.

Для Пилы, которая услышала эти слова, они были подобны ударам плети.

– Клаудиус! Да что ты говоришь? Ты предатель! Клаудиус!!!

Ее отчаянные крики раздавались по всему дому. Ноги ей отказали, и стража волокла ее по грубому полу в хозяйственном крыле, чтобы надеть на нее цепи и отправить в катакомбы арены в Помпеях.

Клаудиус крепко схватил Ромелию за плечи и без всякой нежности толкнул ее на свою постель. Он набросился на нее так, что почти ее придушил. Ее изящное тело полностью исчезло под мускулистым телом Клаудиуса. Почти с жестокостью он прижал свои губы к ее рту.

– Где ты была, прекрасная женщина? Почему ты больше не звала меня к себе? – пробормотал он рядом с ее ухом и с силой придавил ее к матрасу. – Я думал, ты больше не желаешь меня.

У Ромелии чуть глаза не вылезли из орбит. Она вообразила, что ее придавила скала.

– Я… я… не могу дышать, – пожаловалась она.

– О да, я ревную к воздуху, которым ты дышишь, прелестная красавица. Я ревную ко всему, к воде, которая жемчужинами сверкает на твоей коже, к ветру, который тебя обвевает. К солнцу, которое тебя целует.

– Дай… дай же мне… вздохнуть, – из последних сил Ромелия подвинула голову в сторону и глотнула воздуха. – Что же ты делаешь, безумец?

Еще до того, как Ромелия оправилась, Клаудиус снова накинулся на нее и втиснул свое колено у нее между ног.

– Да, я обезумел из-за тебя, ты совсем свела меня с ума своей чувственностью, я так желаю тебя, а ты заставляешь меня крутиться, как рыбу, выброшенную из воды. Ромелия, почему ты это сделала, разве ты не была всегда довольна мной?

– Да… была.

– Тогда позволь мне любить тебя, позволь нам насладиться игрой, как раньше, чтобы я не должен был довольствоваться низкими женщинами. Я хочу только тебя… тебя… тебя!

Клаудиус с силой тряхнул нежное тело Ромелии.

– О, ты такой дикий, такой страстный, – ахнула она, и дрожь блаженства пробежала по всему ее телу. – Докажи мне свою любовь и похить меня наконец. – Она обвила своими руками Клаудиуса и была близка к обмороку, потому что едва могла дышать.

– Да, дорогая, это будет так хорошо, ведь мы предназначены друг для друга, еще никогда я не ощущал такой страсти, когда был с женщиной. У тебя то же самое?

– Да, да, – захрипела она, – приподнимись, пожалуйста.

– Нет, я хотел бы вечно держать тебя в своих объятиях и никогда не выпускать снова.

– Ты такой грубый, – простонала Ромелия.

– Тебе это не мешает, полагаю, я заметил, что прежде тебе это всегда нравилось.

– Нра… ви… лось… ты меня убьешь.

– Я хотел бы умереть с тобой, я теряю разум в твоих руках.

– Но я… не хочу… умирать! Я хочу с тобой бежать.

Клаудиус оперся на руки и посмотрел в лицо Ромелии. Глаза у нее налились красным, губы посинели. Жестокая улыбка промелькнула у него на губах.

– Хорошо, тогда мы убежим. Сегодня ночью.

Он скатился с ее тела и вытянулся рядом с ней. Ромелия согнулась и откашлялась. Ей потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться и ответить.

– Я была больна, Клаудиус, это не имело ничего общего с тобой, мой желудок взбунтовался. Я и не подозревала, что ты это воспримешь так близко к сердцу.

– А ты думаешь, с кем ты имеешь дело? Я гордый мужчина, и мне не нравится, когда женщина обманывает меня. Итак, ты была больна? У тебя еще есть боли?

Он резко надавил рукой на ее живот. С криком боли Ромелия снова согнулась.

– Нет, любимый, не стоит об этом говорить, – простонала она.

– Я спрашиваю только, вынесешь ли ты тяготы бегства? – лаконично поинтересовался Клаудиус.

Ромелия бросилась к нему и обняла его за шею.

– Конечно, вынесу, я всегда этого желала, каждую ночь я мечтала о том, чтобы ты похитил меня, украл, как сатир[6] менаду,[7] которая спала под деревом, и чтобы потом ты желал меня каждой клеточкой своего тела.

– Так и есть, прекрасная Ромелия. – Он схватил ее тонкую шею обеими руками. – Я схожу с ума, когда я держу тебя в своих руках, я теряю разум, когда я чувствую тебя рядом.

Он надавил своими пальцами, и Ромелия в панике распахнула глаза. Язык у нее высунулся изо рта. В отчаянии она пыталась освободить шею от его рук. Наконец Клаудиус отпустил ее. Он рванул ее с постели, бросил животом на свои колени и приподнял ей юбку, обнажая ее ягодицы.

– Это излюбленная игра в лупанариях – подогревать страсть наказанием.

Он сильно ударил своей ладонью по ее ягодицам, другой рукой он крепко удерживал ее. Ромелия громко икнула, что побудило Клаудиуса нанести ей следующие удары.

– Скажи, разве ты не чувствуешь при этом восторг? – спросил он и продолжил свою игру. Его удары горели на коже Ромелии, она крепко вцепилась в простыню.

Клаудиус довольно усмехнулся.

– Прекрати, ты делаешь мне больно, – пожаловалась она.

– Я еще только начал. Разве ты такая неженка? И это всего лишь моя рука. Подожди, я возьму для этого мой пояс, он сделан из кожи бегемота, ты же не хочешь испортить мне маленькое удовольствие…

– Нет, о, мне это доставляет наслаждение, мне это нравится, – заверещала она.

– Я же это знал.

На нее посыпались следующие удары.

– Я знал, что в постели мы подходим друг другу. Тебе нравится, когда тебя насилуют, ты хочешь ощущать на себе более сильного, не правда ли? Ты думаешь, что борьба на арене – шутка, я ведь недаром лучший гладиатор в Риме.

Резким движением он сбросил Ромелию со своих колен на пол. Вскочил, выхватил свой короткий меч из ножен и приставил острие клинка к горлу Ромелии. Ногой он наступил на ее тело и прижал его к полу.

В смертельном страхе она смотрела на него. Он стоял над ней, большой и могучий, прекрасный, как Марс, с холодным лицом и обнаженным мечом. Она чувствовала острие меча на своей шее и подозревала, как чувствует себя противник, которого победил Клаудиус.

Какой же это мужчина!

Похоть, страх и боль заставили ее задрожать, но она не могла отвести своих глаз от него. Даже если это было последнее, что она видела в своей жизни, она была готова испытать это.