— Да, я уже это где-то слышал — отозвался я.

— Хотите сказать, что не верите в это?

— Ну что вы, верю. Только нахожу это весьма и весьма прискорбным. Я ненавижу все механическое.

— Живи вы среди нас, вы бы так не говорили. Мы ни о чем другом не говорим. Вам стоит как-нибудь пообедать с нами, вечером… Наши обеденные вечеринки пользуются большим успехом.

Я решил не прерывать ее.

— От каждого требуется какой-то вклад… новая идея… что-то, что заинтересовало бы всех…

— А как у вас кормят? — заинтересовался я. — У вас хороший повар? Меня не волнует, о чем говорят, когда еда хорошо приготовлена.

— Какой вы забавный! — хихикнула она. — Само собой, кормят прекрасно.

— Это замечательно. Это интересует меня больше всего. А что у вас подают? Дичь, ростбифы, бифштексы? Я люблю хороший ростбиф, не слишком пережаренный, с кровью. Еще я люблю свежие фрукты… не эту консервированную дрянь, которую у вас подают в ресторанах. Вы можете сварить настоящий compote? Из слив… Пальчики оближешь! Значит, вы говорите, ваш муж инженер?

— Изобретатель.

— Ах, ну конечно, изобретатель. Это уже лучше. А какой он? Компанейский?

— Вам он понравится. Вы с ним чем-то похожи… Он даже говорит примерно, как вы. — Ее опять понесло. Он такая душка, когда начинает рассказывать о своих изобретениях…

— Вы когда-нибудь ели жареных утят — или фазанов? — перебил я ее.

— Конечно… Так о чем я говорила? Ах да, о моем муже. Когда мы были в Лондоне, Черчилль пригласил его…

— Черчилль? — с идиотским видом переспросил я, словно никогда не слышал этого имени.

— Ну да… Уинстон Черчилль, премьер…

— Ах да, я что-то слышал о нем.

— Эта война будет выиграна в воздухе, так говорит мой муж. Мы должны строить больше самолетов. Поэтому Черч…

— Я ничего не смыслю в самолетах… Никогда не доводилось летать, — вставил я.

— Это не имеет значения, — не растерялась миссис Рубиоль. — Я сама поднималась в воздух всего раза три или четыре. Но если…

— Давайте поговорим о воздушных шарах… Они нравятся мне куда больше. Помните Сантоса Дюмона? Направляясь в Новую Шотландию, он стартовал с верхушки Эйфелевой башни. Это, должно быть, захватывающее зрелище… Так что вы говорили о Черчилле? Простите, я перебил вас.

Миссис Рубиоль изготовилась произнести длинную впечатляющую речь о tete-a-tete ее мужа с Черчиллем.

— Я вам сейчас кое-что расскажу, — не дав ей раскрыть рта, поспешно произнес я. — Больше всего я уважаю обеды, где не скупятся на спиртное. Знаете, все расслабляются, потом возникает спор, кто-то получает удар в челюсть. Обсуждение серьезных проблем за обеденным столом плохо сказывается на пищеварении. Кстати, на ваш обеды надо приходить в смокинге? У меня его нет… Я только хотел предупредить вас.

— Приходите в чем хотите, естественно, — миссис Рубиоль едва ли обращала внимание на мои перебивания.

— Отлично! У меня всего один костюм, тот, что на мне. Он не слишком плох, как вы считаете?

Миссис Рубиолъ благосклонно улыбнулась.

— Порой вы напоминаете мне Сомерсета Моэма, — прощебетала она. — Я познакомилась с ним на судне, возвращаясь из Италии. Такой обаятельный скромный человек! Никто, кроме меня, не знал, кто он такой. Он путешествовал инкогнито…

— Вы случайно не заметили, он косолапил?

— Косолапил? — с тупым изумлением переспросила миссис Рубиоль.

— Ну да, косолапил… Разве вы не читали его знаменитейший роман «Бремя …

— «Бремя страсти»! — воскликнула миссис Рубиоль, счастливая тем, что хоть и неправильно, но все же вспомнила название. — Нет, не читала, но я видела фильм. Он такой мерзкий…

— Он ужасный, но не мерзкий, — отважился возразить я. — По-веселому ужасный.

— Мне совсем не понравилась Анабелл, — сказала миссис Рубиоль.

— Мне тоже. Но зато Бэтт Дэвис была совсем не плоха

— Не помню. А кого она играла? — спросила миссис Рубиоль.

— Дочь стрелочника, разве вы не помните?

— Отчего же, конечно, помню! — воскликнула миссис Рубиоль, тщетно силясь вспомнить то, чего она никогда не видела.

— Помните, она еще грохнулась с лестницы с полным подносом тарелок?