во фризби. Я стоял с Франсуазой, и мы смеялись над какой-то шуткой, когда из-за деревьев вышли Багз и Сэл. Багз держал в руках три огромных папайи.
— Вот принес еще папайи, — крикнул он. — Теперь всем хватит.
— Извини, — тихо сказал я Франсуазе. — Мне надо на минутку отлучиться.
Он поймал мой взгляд, когда я направился к нему, и все понял — и подчеркнутый характер моей походки, и застывшую на моем лице усмешку. Сначала на его лице появилась тревога, а затем оно приняло надменное выражение. Я догадался, что он будет выкручиваться.
— Да, — громко произнес он, поднимая фрукты так, чтобы все могли их видеть, и одновременно наблюдая за мной краем глаза. — Вот еще несколько плодов, которые я нашел.
Я остановился в метре от него:
— Папайи, которые ты нашел, Багз?
— Да, так я и сказал.
— Ага. А как насчет того, чтобы прогуляться в сад… прямо сейчас?
Его брови изумленно взметнулись вверх:
— Сейчас?
— Сейчас. Я покажу тебе окурок, который я оставил там, когда нашел этот садик еще две недели назад.
Все вокруг задохнулись от изумления, в том числе Сэл. Нас окружила толпа. Франсуаза торопливо подбежала, чтобы встать рядом со мной.
— Это правда? — сердито спросила она.
Багз рассмеялся:
— Нет, конечно! Он лжет! Это я нашел сад!
— Так как насчет того, чтобы прогуляться?
— С какой стати я должен тебе что-то доказывать?
— Я считаю, что должен.
— Ну, это твои проблемы. Сад нашел я, и дело с концом.
Я улыбнулся:
— Знаешь что, Багз? — Молчание становилось угнетающим; его нарушал лишь плеск набегавших на берег волн. — Ты меня достал.
В толпе засмеялись, и лицо Багза исказилось от ярости:
— Да что ты! — с издевательской усмешкой произнес он. — Тогда получай! — В мою голову полетела папайя, но я увернулся, и она пролетела мимо меня в толпу.
— Эй! — крикнул кто-то. — Поосторожней!
Багз выругался и собрался было швырнуть в меня другой плод, но я быстро выхватил фризби у стоявшей поблизости Кэсси и метнул его с убийственной точностью. Папайя разлетелась на куски еще до того, как Багз успел бросить ее. Оставшаяся в руке Багза часть плода выскользнула из его пальцев и упала, целая, на песок.
— Почему ты… — начал он, но я уже набросился на него. Я притворился, что наношу удар левой рукой, и свалил его на землю правой. Он упал, как мешок с картошкой.
Теперь он испугался.
— Ишвини, — крикнул он, подставив ладонь ковшиком под текшую с разбитых губ кровь. — Это пхавда! Это не я нашел папайи! Ричард нашел!
Я медленно наклонился и снова взял в руки фризби, чтобы стереть с диска мякоть папайи.
— Слишком поздно, Багз, — мягко, почти дружелюбно, пробормотал я. — Слишком поздно…
Он завизжал, но не сдвинулся с места, парализованный страхом, как освещенный фарами кролик. Фризби опустилось, ребром ударило его по переносице и раздробило кость. Он перевалился на бок и принялся слабо скрести рукой по песку, пытаясь уползти. Я ударил его сзади по голове и нанес четыре сильных удара по почкам.
Он скулил.
— Пошалуйста, — мямлил он. — Не надо.
Неудачный выбор слов. Мое раздражение росло. Осмотревшись по сторонам, я увидел острогу.
— Перемотаем-ка назад, — сказал я себе и в последний раз затянулся. — Этого я не могу.
Я посасывал косяк до тех пор, пока не обжег кончики пальцев, а затем отбросил окурок и вернулся вновь к своему первому удару.
Я притворился, что наношу удар левой рукой, и свалил его на землю правой. Он упал, как мешок с картошкой.
— Ишвини, — закричал он. — Это пхавда! Это не я нашел папайи!
— Повтори-ка еще раз! — заорал я, нагибаясь над ним и замахиваясь фризби.
— Это не я их нашел! Это ты! Ишвини!
— Громче!
— Это ты нашел папайи!
Я резко кивнул и повернулся к Франсуазе:
— Я просто хотел внести ясность.
Она взглянула на дергавшуюся фигуру Багза.
— Конечно, — отрывисто сказала она.
— Хочешь, сплаваем к коралловым рифам?
— Да, Ричард, — выдохнула она, беря меня под руку. — С удовольствием.
Фантазия имела шансы получить счастливое продолжение, но тут опавшие листья и грязь у меня под ногами сменились песком. Я вышел на пляж.
Мне потребовалась уйма времени, чтобы найти Кити и остальных. Даже при свете луны я не мог увидеть, где они. Их смех, казалось, доносился отовсюду, плывя над водой и слабо отдаваясь эхом от скал. Спустя минут двадцать прогулки под кайфом вдоль пляжа я наконец определил, что они находятся возле группы небольших камней в ста метрах от берега.
Поскольку я не видел их, а они — меня, я решил, что кричать не имеет смысла, снял майку и поплыл к ним. Наконец в темноте появились их силуэты. Они все стояли, наклонившись над водой, и смотрели в нее. Потом — примерно в тот момент, когда я уже должен был появиться в их поле зрения, — смех внезапно оборвался. Подплыв ближе, я увидел, что все они смотрят в моем направлении.
— Эй, — обратился я к ним, сочтя их настороженное молчание жутковатым. — Что происходит? — Ответа не последовало. Я подплыл ближе и повторил свой вопрос, по глупости решив, что они не услышали меня. Когда они и на этот раз не удостоили меня ответом, я остановился метрах в трех от камней.
— Почему вы не отвечаете мне? — озадаченно спросил я.
— Посмотри вниз, — спустя секунду-другую ответил Кити.
Я помолчал, а затем посмотрел. Вода была черной, как чернила, за исключением тех мест, где на водную рябь падал лунный свет.
— А что я должен там увидеть?
— Он стоит слишком близко, — услышал я слова Этьена.
— Нет, — сказал Кити. — Ричард, поводи руками у поверхности воды.
— Хорошо… — Я сделал, как он сказал. Было слышно, как на камнях вздохнула Франсуаза, но я по- прежнему ничего не видел в темноте. — Я ничего не вижу… Что здесь такое?
— Слишком близко, — повторил Этьен.
Кити, угадываемый по силуэту, почесал голову:
— Да, пожалуй, ты прав… Взбирайся на камни, Ричард. Смотри, как я ныряю. Мы покажем тебе…
Сначала в том месте, где исчез Кити, я не видел ничего, кроме всколыхнувшейся воды и отраженного лунного света. Потом, когда вода успокоилась, я увидел у ее поверхности какое-то свечение. Сначала это был молочный свет, который распался на тысячи крошечных звездочек, затем превратившихся в медленно двигавшееся ослепительно яркое пятно со следом за ним, подобным метеорному. Пятно поднялось ближе к
