витязь в шлеме и кольчуге с длинным прямым мечом. Он был похож на гвардейцев, виденных мной в Баксанском ущелье и в Бештауне.

– Правда ли вы княжна Валия? – спросил командир у княжны, поздоровавшись.

– Правда, – ответила девушка.

– Митрополит будет рад вас видеть, – склонил голову гвардеец. – Поедете с нами. Путь неблизкий. Коней у вас нет?

– Нет, – за нас ответил Иван. – Я им дам. Хорошие люди.

– Спасибо, казак, – поблагодарил его командир. – Как только доберемся до первой станции, кони будут тебе возвращены.

Приятный обед был оставлен. Мне снова пришлось влезть на коня. Утешало, что гному это почти так же неприятно, как и мне. Только Валия вновь почувствовала себя в своей тарелке.

– Я не забуду тебя, Иван Лаптев! – пообещала она при расставании казаку. – Когда вновь буду на троне Бештауна, достойно отплачу за гостеприимство!

– За гостеприимство платы не требуем, – усмехнулся казак. – Лучше в другой раз приезжай. Вареников настоящих поесть.

– Нужно спешить, – поторопил нас командир, которого все называли отец Тимофей. – В ставке скоро получат весть о том, что княжна здесь. И будут нас ждать.

Я задумался над тем, как монахи ухитряются быстро передавать информацию, когда радиопередатчики не действуют. Из задумчивости меня вывел яростный шепот Шмигги:

– Какая ставка? Какой главнокомандующий? Я не на войну ехал! Мне инструменты нужны!

– Если не хочешь, чтобы тебя арестовали как дезертира или посадили в зверинец, не отходи от меня далеко, – предложил я. – Будут тебе и кирки, будут и лопаты. Чуть позже.

В Краснодар, называемый также Славным градом, мы скакали без устали, на сменных лошадях, останавливаясь, только чтобы подкрепиться и сменить коней. Через восемь часов достигли Майкопа. Я был уверен, что дальше ехать не смогу. Шмигги тоже был не в лучшей форме. Он не выпал из седла исключительно благодаря своей гномьей выносливости. Только княжна держалась молодцом. Ежедневная практика верховой езды позволяла ей совершать и не такие подвиги.

В Майкопе отец Тимофей реквизировал на вокзале дилижанс, запряженный шестеркой лошадей. Дилижанс был отличный, на рессорах. Пассажиры не роптали. Надвигалась война, отечество было в опасности, и добропорядочные граждане готовы были терпеть. Тем более что их обещали отправить дальше через час, не позже. Если не ошибаюсь, ехали они в Сочи.

Четыре всадника с пиками, сопровождавшие нас от гор, остались в городе. К отцу Тимофею присоединились трое воинов. Пожалуй, они должны были обеспечивать нашу безопасность. Но, думаю, выполняли и некоторые конвойные функции. Особенно меня поразило вооружение молодых солдат. Помимо стандартных сабель, каждый держал на плече ружье с длинным стволом.

Прекрасно зная, что порох на Земле не горит, я внимательно пригляделся к конструкции ружей и сообразил, что они пневматические, с ручным нагнетанием воздуха. Пуля из такого ружья могла убить человека, но даже самую слабую кольчугу пробивала, наверное, с трудом. Поэтому эти образцы, скорее всего, были полицейским и охотничьим оружием.

С дилижансом дорога стала легче. Мы ехали так же быстро и несравненно удобнее. Охранники с ружьями сидели наверху, присматривая за дорогой.

– Я слышал, что Сочи и Краснодар соединены железной дорогой и по ней ходят паровозы.

– Да, – подтвердил отец Тимофей. – И от Майкопа до Краснодара тоже проложена дорога. Но поезд сейчас в Краснодаре, и дожидаться его нет смысла. На дилижансе мы прибудем гораздо раньше, хотя паровоз, конечно, идет быстрее, а путешествовать на нем приятнее.

Солнце село, в небе появились тусклые звезды. Я откинул мягкое кресло и задремал. Гном ворчал что- то, устраиваясь поудобнее. Валия заснула еще раньше.

Ночью мы останавливались пару раз – сменить лошадей, впряженных в карету. Утром священник объявил, что мы подъезжаем к Краснодару.

Вдоль дороги тянулись виноградники и сады. На дальних полях колосилась пшеница и ячмень. Сытые, хорошо одетые крестьяне спешили на работу.

– Богато живете, – обратился я к отцу Тимофею.

– Если б не враги со всех сторон, жили бы еще богаче, – со вздохом сказал священник.

Пожалуй, он немного лукавил. Враги были только с одной стороны – приплывали морем из Турции. С княжеством Бештаун славяне жили в мире, с юга их край закрывали высокие горы, а с севера – выжженные пустыни. Даже считая, что какая-то нечисть из Врат ухитрялась перелезать через горные хребты со стороны Бештауна, казаки справлялись с ней без труда. Насколько опасны были турки, я не имел представления.

– Мы поедем прямо в ставку? – спросил я отца Тимофея.

– Или в наше посольство? – задала вопрос княжна.

Я и забыл, что путешествую с главой государства, у которой здесь есть представительство.

– В резиденцию митрополита, – ответил священник. – Секретарь митрополита отец Митрофан возьмет заботу о вас в свои руки. А я вернусь на границу.

– У вас есть какие-то звания? – поинтересовался я. Формы священники не носили, но не может же в их войсках соблюдаться демократия?

– Должности, – ответил отец Тимофей. – Назначение на них, конечно, определяется послужным списком, но бывают и исключения. Я сейчас нахожусь в должности ротного командира. Выше по званию – отцы-полковники. Ниже – взводные командиры. На должности взводных допускаются и миряне. Над полковниками начальствует генерал армии, а выше него только сам главнокомандующий – отец Кондрат. А в регулярной армии есть и постоянные звания. Там ротный командир называется лейтенантом, взводный – сержантом.

– А сами вы что, не из армии?

– Я пограничник, – объяснил отец Тимофей. – У нас казачье войско, другая система.

– Спасибо, – кивнул я.

– Рад ответить на любые вопросы, – улыбнулся священник-офицер.

– Тогда еще один. Если это не военная тайна, конечно. Как вы узнали, что мы вышли ко двору казака Лаптева? Можно было, конечно, подать сигнал об опасности дымом или зеркалом. Но ведь, приехав, вы уже располагали информацией, кто вас будет ждать, сразу назвали княжну по имени!

Отец Тимофей сдержанно улыбнулся:

– Большого секрета нет. Вам, как представителю союзнической армии, рассказать могу. Тем более что перевалы, соединяющие наши страны, были оборудованы подобными устройствами. Мы использовали систему громкой направленной связи. Вы говорите что-то в трубку, и звук идет на приемник – большую чашу. Когда дует ветер, прием плохой. В остальных случаях отлично действует на расстоянии до трех километров.

– Вот как? – удивился я.

– Да. Сообщить что-то казаку я не мог – у него есть только передатчик. Приемники дорого стоят. Но если нужно дать сигнал тревоги, мы пользуемся именно дымом и зеркалом. В туман – обычной сиреной.

Дилижанс въехал в пределы Краснодара. Здесь дорога была разбита сильнее, быстро мчавшуюся карету подбрасывало на ухабах. Валия проснулась, гном открыл глаза и что-то недовольно заворчал.

– Дворец рядом, – улыбнулся княжне отец Тимофей. – Думаю, вы увидите отца Кондрата в ближайшее время.