лелеять. Мне было все равно, с кем она жила, откуда у нее автомобиль. Машину всегда можно вернуть, того, кто мешает жить, – отшвырнуть или уничтожить. Во всяком случае, попытаться. Но я не мог сделать что-то против ее воли. А она хотела жить так. И это было ее правом.
Молча мы вышли из сада и сели в автобус. Оля держала меня за руку, и я млел от ее прикосновения. Хотел забрать руку, но не смел. Обидеть ее я не мог ни при каких обстоятельствах, а ей, видно, тоже было тяжело. Почему жизнь устроена так несправедливо? Почему мы не можем жить так, чтобы хорошо было не только нам, но и всем вокруг?
Заниматься учебой было тяжело – слишком много посторонних мыслей лезло в голову, – но я сидел над книгами, документами и уставами по двенадцать часов в сутки. Окно читального зала выходило на море, и я часто открывал его, когда оставался один – другие курсанты возмущались, что им холодно. Свежий воздух врывался в просторную комнату, блики отраженного от волн света мелькали на выбеленном потолке. Здесь, наверное, так замечательно летом… Но до лета еще надо было дожить.
Я сдал несколько курсов экстерном и уехал домой, чтобы приступить к полноценной службе.
Голицын встретил меня в кабинете. Все тот же строгий серый костюм серого сукна, орден Святого Владимира в петлице, внимательный изучающий взгляд.
– Ты повзрослел. Как-то сразу заметно стало… Неужто на курсах тяжелее, чем в армии, пришлось?
– Нет, Петр Михайлович, – ответил я односложно. Рассказывать о своих проблемах шерифу я не стал, хотя он вполне мог быть знаком и с другом Ольги, и с шерифом, который принял ее на работу. А я, несмотря ни на что, хотел знать о ее жизни, но понимал, что лучше бы мне не знать ничего. Ибо во многих знаниях многие печали.
Я действительно повзрослел за это время. Никогда не думал, что после армейской службы мне придется многому учиться. Считал себя взрослым. Очень взрослым. Но оказалось, что жизни я еще не знал. После я не раз убеждался, что нельзя почувствовать себя знающим жизнь в полной мере. Она преподносит сюрпризы каждому человеку, независимо от возраста и опыта.
– Пока тебя не было, у нас появились некоторые проблемы, – мрачно сообщил Голицын, постукивая карандашом с резинкой на конце по столу. – Дежурим в усиленном варианте, часто выходим на патрулирование парами.
– Что произошло?
Слова шерифа привели меня в недоумение. Что такого могло случиться, что вся служба шерифа поднята на ноги? Полиция не справляется с обязанностями? Но вроде бы никто об этом не говорил. Или произошел конфликт граждан с правоохранительными органами, и мы оказались между двух огней? Но об этом я услышал бы сразу, как только приехал в город…
– Объявился какой-то стрелок, – объяснил Петр Михайлович. – Совершено уже два убийства. Поймать его пока не смогли.
Я с трудом удержался от того, чтобы присвистнуть.
– Ходит с самострелом?
– Если бы… С армейской винтовкой. Дела изучишь на досуге. Рыков тебя в курс введет. Занимайся – ты теперь многое знаешь, самую свежую информацию получил.
– Только в области права. Полагаю, оперативную работу мне придется изучать дома.
– Хорошо, что ты это понимаешь. Но и знания законов нужны. Теперь ты полноправный сотрудник службы, мой помощник. Бери в разработку дела, выезжай на происшествия – словом, приступай к работе. Надеюсь на то, что ты будешь работать эффективно. Сейчас каждый человек на счету. Мы должны поймать стрелка, вернуть винтовку. Над этим делом работают и полиция, и службы безопасности – но мы не должны устраняться от дела.
Потянулись однообразные дни. Я старался забыть об Ольге, много времени отдавал работе – но все же делал кое-что для улучшения своего быта. Из общежития переехал в квартиру, которую получил по воинскому сертификату, купил кое-какую мебель, изредка ходил в кино и в театры – но это не слишком радовало.
Дежурили мы в усиленном варианте – два убийства за месяц случаются не каждый год, – патрулировали улицы, но ничего экстраординарного не происходило. Стрелок или стрелки сделали свое черное дело и затаились.
Через пару недель после возвращения я потерял бдительность и был ранен в стычке с «самострельщиком» из жителей – но он оказался вовсе не тем человеком, которого мы искали. Пьяный молокосос, возомнивший себя настоящим бандитом. От Петра Михайловича я получил нагоняй за то, что вышел на улицу без револьвера. И правильно. Зато в той стычке я обрел друга – Андрея Дорофеева, работавшего инженером в одной из телефонных компаний. Ирония судьбы – подружиться с человеком, которого приняли на ту должность, которую собирался занять ты, причем встретившись с ним совершенно случайно на улице и разогнав вместе шайку бандитов.
С Дорофеевым и его девушкой мы предпринимали вылазки за город, катались на велосипедах, ходили на дискотеки – Андрей и Инна не оставляли мысли познакомить меня с какой-нибудь очаровательной представительницей прекрасного пола. Но у меня, наверное, было не то настроение. Даже симпатичные подруги Инны мне не слишком нравились – чего же ждать от случайных знакомств? Когда старенький велосипед Инны, на котором возил ее по окрестным полям Андрей, разболтался так, что ездить на нем вдвоем стало просто опасно, я подарил ему свой туристический – надежную и крепкую машину. Себе купил другой – скоростной, марки «Украина». Андрей не остался в долгу – он отдал мне свои армейские часы с массой удобных функций, встроенным компасом и другими полезными свойствами. Служил Дорофеев в войсках специального назначения и свой хронометр привез из армии. Так мы обменялись самыми ценными вещами, что у нас были, – мне велосипед тоже был очень дорог. Но чего не отдашь настоящему другу, особенно если он в этом нуждается?
В середине июля Дорофеева отправили в командировку по сельским районам – устанавливать вышки- ретрансляторы для сотовой связи, но, полагаю, он только выгадал, что уехал из города. Потому что в «каменных джунглях» стало совсем тяжело. Жара стояла страшная, люди то ползали по улицам, как сонные мухи, то грызлись друг с другом без видимой причины. Шерифам прибавилось работы: развести спорящих, проследить за порядком среди жителей, заглянуть на речной пляж, где в такое время очень много разного народа. А еще проверить лавки на предмет розлива алкоголя: крепкие напитки в такую жару с утра продавать не запрещалось, но возбранялось – тонкая грань, полицейского или контролера управы с таким делом не пошлешь!
Жарким вечером, который никак не хотел смениться едва прохладной ночью, я собирался сдать смену напарнику – Косте Рыкову, который работал в службе шерифа два года и решал многие проблемы куда лучше меня, тягости службы и общения с раздраженными гражданами переносил легче, – когда в конторе зазвенел телефон. Хорошего от этого звонка ждать не приходилось – если звонок принял я, то и разбираться мне, разве что Костя окажется слишком любезен, что с ним случалось редко. Но не брать трубку было нельзя, хотя вряд ли дело было серьезнее обычного скандала между жителями.
– Служба шерифа Западного округа слушает.
– Мне нужен шериф.
Голос на другом конце провода мне сразу не понравился. Какой-то мертвый и в то же время высокомерный. Странное сочетание.
– Вы говорите с помощником шерифа Никитой Волковым. С любой вашей проблемой вы можете обратиться ко мне.
– У меня нет проблем. – Слова лились без всякого выражения. – Мне нужен Голицын.
– Вы звоните ему как частному лицу?
– Нет. Как шерифу.
– Тогда вам могу помочь я как помощник шерифа Западного округа.
– Мне нужен шериф, парень. – Голос наконец-то слегка ожил. – Или у кого-то будут серьезные проблемы.
– Вряд ли вам стоит угрожать мне и говорить в таком тоне. Мы действительно готовы вам помочь.
– Разве я сказал, что проблемы будут у тебя? Но переговоры будут вестись только с шерифом. У меня здесь кое-кто есть… И ему не поздоровится, если в ближайшее время со мной не свяжется шериф. Не помощник, не заместитель, не мэр города – а шериф Голицын. Все ясно?
