Землянку закончили на рассвете. То был ненастный, дождливый сентябрьский рассвет; в тумане плыли сосны, и взгляд не достигал неба. Целый месяц они тайком работали по ночам: с наступлением сумерек немцы не отваживались сходить с дороги, но днем их патрули часто прочесывали лес в поисках немногочисленных партизан, которых голод или отчаяние еще не вынудили отказаться от борьбы. Нора была три метра в глубину и четыре в ширину. В углу они бросили матрас и одеяла; десять мешков картошки, по пятьдесят кило в каждом, выстроились вдоль земляных стен. В одной из этих стен, рядом с матрасом, выдолбили очаг: труба выходила наружу в нескольких метрах от землянки, посреди зарослей. Крыша была прочной: они взяли дверцу бронепоезда, который год назад подорвали партизаны на железнодорожном пути «Вильно – Молодечно».

– Не забывай каждый день менять ветки, – сказал врач.

– Не забуду.

– Следи за дымом.

– Хорошо.

– И самое главное: никому ничего не говори.

– Не скажу, – пообещал Янек.

Отец и сын с лопатами в руках любовались своим творением. «Хорошая kryjowka[1] – подумал Янек, – за кустами совсем не видно». Даже Стефек Подгорский, более известный в коллеже Вильно по кличке «Виннету, благородный вождь апачей» – в «краснокожей» среде Янек носил славное прозвище «Старина Шаттерхенд», – даже сам Виннету не догадался бы о ее существовании.[2]

– Сколько я здесь проживу, папа?

– Недолго. Немцев разобьют скоро.

– Когда?

– Не надо отчаиваться.

– Я не отчаиваюсь. Но хочу знать… Когда?

– Может, через пару месяцев… – Доктор Твардовский посмотрел на сына. – Прячься.

– Хорошо.

– И смотри не простудись. – Он вынул из кармана браунинг. – Смотри. – Он показал, как пользоваться оружием. – Береги его как зеницу ока. В сумке пятьдесят патронов.

– Спасибо.

– А сейчас мне нужно идти. Вернусь завтра. Спрячься хорошо. Оба твоих брата убиты… Ты – все, что у нас осталось, Старина Шаттерхенд! – Он улыбнулся. – Наберись терпения. Наступит день, и немцы отсюда уйдут… Те, что еще останутся в живых. Думай о матери… Далеко не отходи. Будь осторожен с людьми.

– Хорошо.

– Будь осторожен с людьми.

Врач растворился в тумане. Взошло солнце, но все оставалось таким же серым и расплывчатым: пихты все так же плыли сквозь марево, развернув ветви, словно тяжеленные крылья, которые не колышет ни единое дуновение. Янек пробрался сквозь туман и поднял железную дверь. Спустился по лестнице и лег на матрас. В землянке было темно. Он встал и попробовал развести огонь: дрова оказались сырыми. В конце концов ему все-таки удалось их поджечь, он лег и взял большой том «Виннету – краснокожий джентльмен». Но читать не смог. Глаза сомкнулись, тело и сознание сковала усталость… Он погрузился в глубокий сон.

Следующий день он провел в своей норе. Перечитал ту главу книги, где Старине Шаттерхенду, привязанному к столбу перед казнью, удалось обмануть бдительность краснокожих и бежать. Это было его самое любимое место. Он испек на углях картошки и поел. Труба плохо вытягивала, и вся землянка наполнялась дымом, разъедавшим глаза… Он не решался выходить. Знал, что снаружи одному будет страшно. А в своей норе он чувствовал себя в безопасности.

Доктор Твардовский пришел с наступлением темноты.

– Добрый вечер, Старина Шаттерхенд.

– Добрый вечер, папа.

– Ты не выходил?

– Нет.

– Тебе не было страшно?

– Мне никогда не страшно.

Доктор печально улыбнулся. Он казался старым и уставшим.

– Мама велела, чтоб ты молился.

Янек подумал о братьях… Мама за них много молилась.

– А зачем молиться?

– Просто так. Делай, как сказала мама.

– Хорошо.

Врач остался с ним на всю ночь. Они почти не спали. Но говорили мало. Янек спросил только:

– А почему ты тоже не спрячешься?

– В Сухарках много больных. Видишь ли, тиф… Где голод, там и эпидемии. Мне нужно быть с ними, Старина Шаттерхенд. Понимаешь?

– Да.

Всю ночь врач поддерживал огонь в очаге. Янек не смыкал глаз, наблюдая, как поленья сначала краснели, а потом чернели.

– Ты не спишь, мой мальчик?

– Нет. Папа…

– Да?

– Сколько это будет продолжаться?

– Не знаю. Никто не знает… Ни один человек.

Вдруг он сказал:

– На Волге сейчас великая битва…

– А где это?

– На Волге. Под Сталинградом… Люди сражаются за нас.

– За нас?

– Да. За тебя и за меня, и за миллионы других людей.

Дрова горели и потрескивали, превращаясь в золу…

– А как называется эта битва?

– Сталинградская. Она длится уже несколько месяцев. И никто не знает, сколько еще она будет продолжаться и кто в ней победит…

Уходя на рассвете, доктор сказал:

– Если с нами что-нибудь случится, с твоей мамой и со мной, ни в коем случае не ходи в Сухарки. Продуктов тебе хватит на несколько месяцев. А когда кончатся и если заскучаешь от одиночества, иди к партизанам…

– А где они?

– Не знаю. Их немного осталось. Прячутся в лесу. Найди их… но ни в коем случае не показывай им землянку. Если станет худо, ты всегда сможешь здесь укрыться.

– Хорошо.

– Но не бойся. Со мной ничего не случится.

Доктор пришел через день. Пробыл недолго.

– Я не могу оставить маму одну.