– Не могу оставаться рядом с сиянием Шолто.

– Ты не хочешь посмотреть, что будет дальше? – поинтересовался Шолто.

– Нет, не хочу.

– Оставь его в покое, – сказал Дойл. – В постели у Мередит нет принуждения. И Мистраля никто ни к чему принуждать не будет.

Шолто посмотрел на Дойла с надменностью, которая отличает исключительно сидхе. Не важно, сколько у него щупалец, все равно натуру не скроешь. Я просто видела, как возникла и вспыхнула у него в глазах мысль попробовать. Узнать, что произойдет, если они с Мистралем объединят свою магию.

– Нет, – сказала я, поворачивая Шолто за подбородок лицом к себе.

Надменный вызов еще секунду светился в его глазах, потом он моргнул и взгляд стал просто надменным:

– Как пожелает моя королева.

Я улыбнулась: не поверила. Он запомнит этот миг, он не забудет ощущения силы. Для монарха Шолто – очень симпатичный тип, но монархи все до одного стремятся к власти – такова их природа. Этот монарх тоже не забудет, что «бог», создавший их расу, пробудился к жизни.

Надо было разрядить не в меру серьезную атмосферу, и я сделала единственное, что пришло мне на ум. Я посмотрела на Дойла и сказала:

– Все мои старания из-за этих разговоров пошли прахом. Придется начинать сначала.

Он мне улыбнулся:

– Как я забыл, что тебя ничем не отвлечь от цели?

Я ответила взглядом, в который вложила все свои чувства к нему:

– Когда передо мной такая цель, что может меня отвлечь?

Он подвинулся ближе ко мне и к Шолто, не отпускавшему меня, хотя и не сжимавшему плотно. Но когда Дойл прикоснулся к нам, скачка энергии не произошло. Для нас троих – меня, Дойла и Шолто – была лишь радость плоти и та магия, что обычна для всех сидхе в минуты, когда в воздухе разлито наслаждение. Мистраль уселся на скамью в уголке окружавшего нас сада и очень старался нас не видеть. Мне было неловко оставлять его грустить в сторонке, но нам надо было заняться любовью, причем именно здесь. Сад ждал любви, и я тоже.

Мистраль спросил:

– Я умирал посреди поля. Как я попал сюда и где мы?

– Меня вытащили из больницы Мерри и Шолто, – сказал Дойл и нахмурился. – Вы были в венках и... – Он поднял к глазам мою левую руку и мне на секунду показалось, что рука не моя. На запястье оказалась новая татуировка: шипастая лоза и цветы розы.

Дойл поднялся на колени, но смотрел уже не на меня. Он протянул руку к Шолто. Тот подумал секунду, но подал ему в ответ правую руку. В черную ладонь Дойла легла белая рука Шолто – с той же татуировкой, что у меня, на запястье и на ладони.

Мистраль снова к нам подошел, и мы увидели, что раны от стрел исчезли, как и ожоги у Дойла. Но ни один не радовался своему исцелению – наоборот, оба сильно помрачнели.

Дойл сдвинул наши с Шолто руки, совместив татуировки.

– Значит, мне не приснилось. Вы обручены и повенчаны самой страной фейри.

– Самой Богиней, – поправил Шолто слишком довольным тоном.

Все трое как-то странно себя вели, и я поняла, что чего-то не знаю. Так бывает то и дело, когда тебе едва за тридцать, а тем, с кем ты спишь – сотни лет. Молодость переживают все, но временами мне очень хотелось иметь шпаргалку – чтобы не просить разъяснений.

– Что случилось? – спросила я.

– Ничего дурного, – ответил Шолто с тем же странным самодовольством.

Дойл опустил руку Шолто ниже, чтобы я посмотрела на обе наши руки сразу.

– Ты видишь этот знак?

– Татуировку? Да, – сказала я. – Осталось от роз, которые связали нам руки вместе.

– Ты обручена с Шолто, Мерри, – сказал Дойл, произнося каждое слово медленно и отчетливо, настойчиво глядя темными глазами.

– Обручена... Ты хочешь сказать... – Я нахмурилась. – Хочешь сказать, мы женаты?

– Да, – ответил он. В единственном слове звучал гнев.

– Нам пришлось соединить силы, спасая тебя, Дойл.

– Сидхе имеют только одного супруга, Мередит.

– Но я беременна от всех вас, так что по нашим законам все вы мои короли – или ими будете.

Шолто поднял руку, внимательно ее разглядывая.

– Я слишком молод, чтобы помнить, как земля фейри венчала сидхе. Так оно и происходило?

– Розы – скорее атрибут Благих, – пояснил Дойл, – но да, так брак и совершался. Соединение рук и общий знак.

Красивые розы у меня на руке вдруг показались мне зловещими.

– Так я вправе владеть вниманием Мередит единолично? – спросил Шолто.

Я уставилась на него:

– Думай, что говоришь, царь слуа!

– Нас соединила сама страна, Мередит.

Я помотала головой:

– Чтобы спасти Дойла.

– Мы отмечены супружеским знаком. – Он поднес руку к моим глазам.

– Когда Богиня ставит меня перед выбором, она делает это заблаговременно. А сейчас она не предупредила ни о выборе, ни о возможных потерях.

– По нашим законам...

– Не начинай, – прервала я Шолто.

– Он прав, Мерри, – поддержал его Дойл.

– Не усложняй, Дойл. Мы сделали вчера только то, что нужно было для вашего спасения.

– Но это закон, – возразил Мистраль.

– Да, если б я носила только его ребенка, а это не так. Богине Клотре, забеременевшей от трех мужчин сразу, не пришлось выходить замуж за кого-то одного из них.

– Они были ее братьями, – напомнил Мистраль.

– Это точно известно, или так их определила легенда?

Я спрашивала у тех, кто на самом деле мог это знать.

Мистраль с Дойлом переглянулись. Шолто был слишком молод, чтобы знать ответ.

– Клотра жила во времена, когда богам и богиням позволялись браки с кем угодно, – сказал Дойл.

– Она не первая была бы из богинь, кто вышел замуж за близкого родственника, – добавил Мистраль.

– Но дело как раз в том, что она ни за кого не вышла замуж. А те богини-владычицы, которым приходилось вступать в брак, чтобы править людьми, имели множество любовников.

– Хочешь сказать, что ты – богиня-владычица, живое воплощение самой земли? – спросил Шолто, подняв бровь.

– Нет, но я говорю, что если ты вынудишь меня стать женой тебе одному, результат тебя не обрадует.

Красивое лицо Шолто недовольно искривилось, так живо напомнив привычное настроение Холода, что у меня защемило сердце.

– Я знаю, что ты меня не любишь, принцесса.

– Не надо демонстрировать оскорбленные чувства, Шолто. Не разыгрывай простачка. В прежние времена цари менялись, но богиня оставалась все та же. Помнишь?

Все трое переглянулись.

– Но цари были людьми, богиня просто жила дольше, – сказал Дойл.

– Насколько я слышал, богини-владычицы не отказывались от любовников, выйдя за царя, – признал Шолто.