строй.

Теперь вокруг и позади нас сверкала величественная панорама огненных звезд Галактики, но впереди лежала лишь тьма — загадочная тьма, и в эту тьму со страшной скоростью неслись наши корабли. Нептун скрылся из виду, далеко позади осталась одинокая желтая искра — единственный видимый объект в нашей Солнечной системе. Мы устремлялись прочь за пределы Галактики, в мрачную бездну, навстречу неизведанным глубинам бесконечного космоса, чтобы спасти наше Солнце от уничтожения.

Через двадцать четыре часа после старта я снова стоял на мостике, рядом была молчаливая и невозмутимая фигура моего неизменного рулевого — бдительного Нал Джака, и вместе с ним мы вглядывались в черную бездну, лежавшую впереди. Трудно сказать, сколько часов за предшествующие годы простояли мы вот так — бок о бок, изучая межзвездное пространство с мостика нашего крейсера, но никогда еще мой взгляд не падал на такую мрачную картину, как сейчас.

И действительно, корабль преодолевал область, где свет, казалось, почти не существовал, здесь царила тьма, которую не описать словами. Позади лежала покинутая нами Галактика, гигантское скопление сверкающих точек; она медленно уменьшалась в размере по мере того, как мы уносились прочь от нее. Справа от нас во тьме слабо мерцало несколько едва видных туманных облачков; но я знал, что это другие галактики, скопления звезд, подобные нашему Млечному Пути, гигантские конгломераты миллионов солнц, которые казались крошечными искорками, — ведь нас отделяли от них невообразимые расстояния.

Если не считать этого, нас окружала пустота, которая поражала наблюдателя своей бесконечностью; это были вечный мрак и безмолвие, среди которых наш корабль был единственным движущимся объектом. Я знал, что сразу за нами следуют пятьдесят кораблей, каждый из которых отделен от соседних расстоянием в пятьсот миль и мчится со скоростью, не уступающей нашей. Но несмотря на то, что мы знали об их присутствии, мы, естественно, не могли их видеть, и теперь, когда я вглядывался в мрачные глубины космоса, лежавшие впереди, меня подавляло наше одиночество.

Внезапно дверь позади распахнулась, и едва я успел обернуться, как вошел Хурус Хол. Он мельком взглянул на наши спидометры и удивленно поднял брови.

— Неплохо, — заметил он. — Если остальные наши корабли в состоянии поддерживать такую скорость, мы достигнем темной звезды через шесть дней.

Я кивнул, задумчиво глядя вперед.

— Возможно, даже быстрее, — уточнил я. — Вспомните, темная звезда несется к нам с чудовищной скоростью. Взгляните на телекарту…

Мы вместе подошли к большой телекарте, огромной прямоугольной пластине из тщательно отполированного серебристого металла; такие карты оказывали неоценимую помощь в межзвездных путешествиях. На ней при помощи проецируемых и отражаемых лучей были тщательно воспроизведены положение и траектории движения всех небесных тел, находившихся поблизости от корабля. У нижнего края прямоугольника на гладком металле мерцала дюжина или больше маленьких светлых кружочков различного размера, изображавших звезды на краю Галактики, позади нас. Дальше всего от центра Галактики сверкал диск, представлявший наше Солнце, и вокруг него Хурус Хол провел сверкающий круг, отстоявший от Солнца более чем на четыре миллиарда миль. Он рассчитал, что если темный гигант приблизится к нашему Солнцу на расстояние, меньшее обозначенного кругом, то его мощное гравитационное поле неизбежно увлечет звезду за собой в космос; так что блестящая линия для нас представляла собой опасный предел. По направлению к этой линии и нашему Солнцу, сверху, оттуда, где на металлической пластине оставалось пустое пространство, полз одинокий большой кружок черного цвета, диск, в сотню раз превосходящий диаметром наше крошечное мерцающее Солнце. Описывая огромную кривую, диск полз вниз, к границе нашей Галактики.

Хурус Хол задумчиво взглянул на зловещий черный круг, затем покачал головой.

— В этой темной звезде есть что-то странное, — медленно произнес он. — Эта искривленная траектория противоречит всем законам небесной механики. Интересно, что…

Но он не успел закончить — слова застряли у него в горле. В этот момент раздался ужасный удар, наш корабль «нырнул» и бешено завертелся, затем перевернулся, словно его схватила и тряхнула какая-то гигантская рука. Пилот, Хурус Хол и я после первого удара отлетели к дальней стене, затем, когда нас швырнуло в сторону, я отчаянно вцепился в контрольную панель. В иллюминатор я мельком увидел пятьдесят наших крейсеров, которые беспомощно метались, словно соломинки на ветру. Еще через мгновение два из них столкнулись, разлетевшись вдребезги от чудовищного удара, как яичная скорлупа; экипажи их погибли на месте. Затем, когда наш корабль снова оказался в нормальном положении, я увидел, как Хурус Хол ползет по полу к контрольной панели, и мгновение спустя я скользнул вниз, к нему. Еще секунда — и мы схватились за рычаги и медленно потянули их на себя.

Наш крейсер, ставший игрушкой каких-то могучих сил, медленно выпрямился и внезапно прыгнул вперед; казалось, сила, удерживавшая нас, ослабевала по мере того, как мы продвигались. Послышался резкий скрежещущий звук, от которого у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди, — это один из крейсеров пронесся мимо нас, задел наш корпус, а затем внезапно могучая рука, схватившая нас, разжалась — и мы снова с безумной скоростью понеслись сквозь ту же тьму и тишину, что и несколько минут назад.

Я снижал скорость до тех пор, пока мы не остановились, и затем мы ошарашено оглядели друг друга — избитые, задыхающиеся. Однако, прежде чем с губ у нас успели сорваться изумленные восклицания, дверь распахнулась и в помещение ворвалась Дал Нара; по лицу ее текла кровь из раны на лбу.

— Что это было? — воскликнула она, дрожащей рукой дотрагиваясь до головы. — Нас поймали и швыряли, словно игрушки, и остальные корабли…

Никто из нас не успел ответить — рядом со мной резко зазвенел звонок, и из динамика донесся голос нашего связного.

— Корабли тридцать семь, двенадцать, девятнадцать и сорок четыре уничтожены при столкновениях, сэр, — доложил он дрожащим голосом. — Остальные сообщают, что опять образуют строй позади нас.

— Очень хорошо, — ответил я. — Прикажите им снова двигаться вперед через три минуты, на первой скорости.

Отвернувшись от переговорного устройства, я испустил глубокий вздох.

— Четыре корабля уничтожены меньше чем за минуту, — сказал я. — Но что уничтожило их?

— Водоворот эфира, вне всякого сомнения, — сказал Хурус Хол. Мы с недоумением уставились на него, и он, жестикулируя, начал быстро объяснять. — Вы знаете, что в эфире существуют потоки — они были обнаружены несколько веков назад — и что эти потоки в Галактике всегда считались сравнительно медленными и неопасными, но здесь, в межзвездном пространстве, должны существовать потоки гигантского размера и скорости; очевидно, мы случайно наткнулись на какой-то водоворот или воронку. Нам повезло, что мы потеряли только четыре корабля, — мрачно добавил он.

Я покачал головой.

— Я летал от Сириуса до Ригеля, — возразил я, — но никогда не сталкивался с подобным. Если мы попадем в еще одну такую же…

По правде говоря, необычное происшествие вывело меня из равновесия; даже после того, как мы залечили наши ушибы и снова устремились вперед сквозь пустоту, я смотрел вперед со страхом. Я знал, что в любой момент мы можем угодить в такой же или еще более мощный водоворот, и у нас не было способа избежать опасности. Мы должны были слепо лететь вперед на полной скорости и полагаться на удачу. Неизвестно, какие еще опасности подстерегают нас на пути к цели.

Но проходил час за часом, и мой страх постепенно ослабевал; больше мы не встречали на своем пути ужасных водоворотов. И все же; по мере того как мы неслись все вперед и вперед, мною овладевала новая тревога; с каждым днем мы оставляли позади миллиарды миль и приближались к своей цели — потухшей звезде. Мы видели на большой карте, как темный диск ползет нам навстречу, устремляясь к Галактике, откуда он похитит Солнце, если мы потерпим неудачу.