Но свободе служил этот острый кинжал.Я сражался без устали, с горским упорством,Не до песен мне было и не до пиров.Я, случалось, плетьми избивал стихотворцев,Я бывал со сказителями суров.Может, их притесняя, ошибся тогда я,Может, зря не взнуздал я свой вспыльчивый нрав,Но, подобных тебе пустозвонов встречая,Вижу, был я в крутой нетерпимости прав».До утра он с укором стоит надо мною.Различаю, хоть в доме полночная тьма,Борода его пышная крашена хною,На папахе тугая белеет чалма.Что сказать мне в ответ? Перед ним, пред тобоюМой народ, непростительно я виноват.…Был наиб у имама — испытанный воин,Но покинул правителя Хаджи-Мурат.Он вернуться решил, о свершенном жалея,Но, в болото попав, был наказан сполна.…Мне вернуться к имаму? Смешная затея.Путь не тот у меня, и не те времена.За свое опрометчивое твореньеЯ стыдом и бессонницей трудной плачу.Я хочу попросить у имама прощенья,Но в болото при этом попасть не хочу.Да и он извинений не примет, пожалуй,Мной обманутый, он никогда не проститКлевету, что в незрелых стихах прозвучала.Саблей пишущий не забывает обид.Пусть… Но ты, мой народ, прегрешение этоМне прости. Ты без памяти мною любим.Ты, родная земля, не гляди на поэта,Словно мать, огорченная сыном своим.А обида с годами бесследно проходит,После засухи вновь зеленеют поля.Я люблю твою гордость и тягу к свободе,Мой народ, что когда-то родил Шамиля.
4
Песни разных народов привозят поэты,Возвратясь из доселе не виданных стран.Сутки был я в стране, что Гомером воспета,Но и там я писал о тебе, Дагестан.На земле Рафаэля мне стал еще ближеКрай, где был я когда-то аваркой рожден.Земляка-эмигранта я встретил в Париже.Не найти человека несчастней, чем он.Там, где парни открыто целуют девчонок,Вспоминал я горянку в ауле своем,Что, встречая меня, проходила смущенноИ поспешно лицо прикрывала платком.Здесь, в Европе, под звуки наречья чужого,Все поет в моем сердце знакомый родник,Все я слышу хунзахский отрывистый говор,Схожий с лязгом кинжалов, гортанный язык.А когда на чужбине дожди выпадают,Вижу в брызгах ковровые нивы Цады.Если ж град барабанит, в тревоге гадаю:Как там, целы гимринские наши сады?Я от Черного плыл до Балтийского моря,Пел я всюду, рокочущей вторя воде,О тебе, мой народ. Как ты выдержан в горе,Как ты плачешь беззвучно, как стоек в беде.
