Время шло, но Венэля не возвращалась. Минуло уже по крайней мере трижды столько, сколько требовалось на нехитрые дела, а ее все не было.

«Неужели пошла без меня к Реке? — Обиженно подумал Непи. — Без одежды?» — Вскочив, он натянул балахон и, захватив платье подруги, вприпрыжку спустился по склону и побежал вдоль основания Холма влево — в сторону Реки.

Здесь на тропе, не сделав и 30 шагов, он наткнулся на Венэлю. Она лежала поперек дороги — лицом на каменистой земле, ногами на склоне. Спину ее покрывали пересекающие друг друга красные полосы.

Ошеломленный Непи застыл, еще ничего не понимая, видя только эти набухшие кровью следы на теле той, кто была для него всем — невыразимым и тысячью слов счастьем. Потом тряхнул головой, прогоняя оцепенение, и бросился к возлюбленной. Упав на колени, бережно укрыл ее израненную спину одеждой, осторожно взял девушку на руки и понес к Реке. Туда, где работал и ночевал их приемный отец Стэприх.

Непи миновал Шахту, которую люди рыли по велению Дик-ты, и размашисто зашагал по каменистой плоской равнине. Руки вскоре стало сводить от мучительного напряжения. Закусив губу, Непи крепче прижал Венэлю к груди и пошел еще быстрее. Он, видимо, причинил ей боль, и девушка в беспамятстве застонала.

Хоть Мир был и невелик — весь его можно было обойти вдоль Стены за один день — донести Венэлю до деревьев без передышки было нелегко. Непи одолел уже более двух третей пути, когда руки начали предательски дрожать — тяжесть неумолимо тянула их к земле. «Уже недалеко, один рывок», — сказал себе Непи и мысленно зло прикрикнул на собственные руки:

«Держаться! Держаться!»

Лишь однажды остановился он, чтобы перевести дух, и тогда в голове родилась мысль, появиться которой мешали доселе ошеломление происшедшим и страх за жизнь Венэли.

«ЗА ЧТО?!»

Непи запрокинул голову вверх и долго смотрел туда, откуда лился свет, откуда падали пища, одежда, ломы и лопаты, туда, где жил Всемогущий и Всевидящий Дикта.

В голове юноши не укладывалось, что ОНА могла провиниться перед Диктой. Ведь вся она была красота, доброта и любовь.

За что же Дикта так жестоко наказал ее? За что?..

— ЗА ЧТО? — прошептал Непи пересохшими губами.

Встречавшиеся на дороге люди в испуге сворачивали с его пути, переговаривались возбужденно за спиной. Они боялись наказания, а потому и наказанных. Они боялись Дикту.

Деревьев было немного — всего 20 — и все они стояли цепочкой на равном расстоянии друг от друга по одну сторону Реки. Под третьим с ближнего краю сидел, прислонившись к стволу, Стэприх и вытирал ладонями лицо. Он был из тех немногих, кто постоянно ночевал в этом месте, а не кочевал по Миру, как большинство, считавшее безразличным, где спать. Какая разница, если везде одинаково ровная каменистая пустыня?

Здесь же Стэприх изготовлял образы Дикты. Всю жизнь он рисовал почти только его одного. Изредка выцарапывал на камне мордашку приглянувшегося малыша, лицо или силуэт девушки, мужчины. Но главной его страстью был Дикта. Его бесчисленные лица глядели из-под ног. Они были молодыми и красивыми, мужественными и обаятельными, но чаще всего старческими — с мудрыми, спокойными чертами, вьющимися кольцами длинными волосами и бородами.

Вот уже много времени, столько, что дети успели родиться, встать на ноги и заговорить, Стэприх создавал огромный образ Дикты на сшитых вместе десятках, а может быть и сотнях — кроме него их никто не считал — балахонах. От сухих веток откалывал художник щепочки, привязывал к ним вытянутые из материи нити и ими скреплял одежды в одно гигантское полотно. Стэприх недоедал, меняя одежду на пищу, ходил в рванье, клянчил у людей тряпки, с благодарностью принимал подношенья тех, кто дарил ему старые и новые балахоны, рассчитывая этим угодить Дикте.

Огромное полотно было готово. Дикта изображался на нем мудрым старцем с насупленными бровями. Тяжкие заботы прорезали морщинами его чело. Волосы струились по плечам, а длинная завивающаяся кольцами борода, уходила за край полотна.

Уже три дня Стэприх тайно молил Дикту о чуде. Молил вознаградить его труд и поднять гигантский образ в воздух, чтобы ВЕСЬ МИР, ВСЕ ЛЮДИ могли ежедневно лицезреть прекрасный лик Всемогущего.

— Стэприх! — еще издали закричал Непи. — Стэприх!

Голос его звучал так, что старик, не задумываясь, вскочил и бросился навстречу Непи. Уже на бегу увидел он повисшее на его руках тело, на бегу сообразил, кто это мог быть, и припустил еще быстрее.

— Непи! Вени! — закричал он, подбегая. — Что с ней?!..

— Подними одежду и увидишь, — с неожиданной для самого себя злостью ответил Непи.

Стэприх приподнял край одежды и охнул.

— Ох, бедняжка моя! Красавица! Ох, несчастье! Несчастье какое! Бедная девочка! На берег, скорей на берег!

Охая и мыча, старик забегал то слева, то справа, поддерживая то голову, то ноги девушки.

«ЗА ЧТО?!» — все громче и яростнее звучало в голове Непи.

Проходя мимо выцарапанных на камнях образов, Непи плюнул молодому и красивому Дикте в лицо. Стэприх испуганно ахнул.

— Не смей, ты что! Он покарает тебя!

— Не лезь! — рявкнул парень и зашагал быстрее.

На берегу он немного успокоился, взял себя в руки — нужно помочь Венэле, а не срывать зло на старике — он тут ни при чем.

Непи положил девушку у самой воды и спрыгнул в Реку — у берега было мелко, только в середине вода доходила до груди. Стэприх снял со спины Венэли одежду и подал юноше. Прополоскав балахон, Непи отжал его и протянул старику. Бережно тот накрыл серой холстиной зверски исполосованную спину девушки. Она вздрогнула от холодного прикосновенья и застонала, все еще не раскрывая глаз.

Стэприх провел дрожащей рукой по волосам Венэли и громко шмыгнул носом.

— Спи, милая. Сон — лучший лекарь. А мы будем все время рядом. Спи…

Стоя в воде, Непи смотрел на них, слушал и не слышал слова старика. Пальцы его все крепче сжимались в кулаки.

Продолжая приговаривать и поглаживать голову Венэли, Стэприх взглянул на Непи. Увидев его перекошенное лицо, художник предупреждающе затряс свободной рукой, задвигал бровями, указывая глазами то вверх, то на Венэлю. Умолял сдержаться сейчас.

Непи несколько раз сжал и разжал дрожащие от бессильного гнева пальцы, затем наклонился и принялся яростно плескать в лицо водой. Овладев собой, он, избегая взгляда Стэприха, вылез из Реки и сел подле Венэли.

— Чем сидеть тут и злиться, пойди лучше и добудь пищи, — сказал старик. — Чтобы скорее поправиться, ей нужно много есть. Я побуду с ней.

Непи поднялся и пошел вдоль Реки, прислушиваясь. Крики всегда указывали место, где упала пища, где идет жестокая драка за обладание ею.

Когда Непи вернулся, Венэля спала. А художник марким черным камнем рисовал что-то на земле. Этим же камнем он нарисовал образ Дикты на сшитых вместе одеждах. Стэприх растолок его в ямке и смешал с водой, получилась черная жижа, взял широкую плоскую щепку и ею стал наносить линии на материю.

Заслышав шаги Непи, Стэприх оглянулся. Увидев своего воспитанника, он поднялся с корточек и заспешил навстречу.

— Она спит. Я еще раз намочил одежду. И теперь она проспит долго. Давай сядем где-нибудь в сторонке, чтобы наши голоса не разбудили ее невзначай. Ты, я вижу, с добычей. — Стэприх указал на три круглых каравая, которые Непи прижимал к груди.

Юноша протянул их художнику. Потом молча достал из-за пазухи еще три каравая.