— На вахту, — ответил Андрей. — Кореша обещал подменить до восьми, в отпуск утром улетает.
— До восьми еще далеко, — заметил водитель, но машину повел быстрее.
По дороге сомнения обуревали Балашева. Он прекрасно разобрался в том, что на его глазах происходило в сарае Никиты Авдеевича. И хотя не знал ни начала разыгравшейся истории, ни того, как распределились роли между этими людьми, с которыми так неожиданно свела его судьба, Андрей понимал преступную сущность того, что он увидел и услышал.
«Может быть, сразу заехать в милицию? — думал он, пока машина мчалась к району Малых Вязников, где находился его дом. — Но при чем здесь милиция? Это ведь не просто жулики-бандиты. Это чужие… Они оттуда. И Никита Авдеевич с ними заодно. Отец Ирины… А как же сама Ирина? Нет, она здесь абсолютно ни при чем. И Мордвиненко не знал, что я в сарае. Никто не знал… А как же она? Что теперь будет с нею? Необходимо срочно сообщить обо всем в органы госбезопасности… Посоветоваться бы с кем… Хоть бы сеструха была дома. Но Мария вот уже неделю отдыхает с Настюшей в Крыму. К кому бы заехать? Все еще спят… На судно? Но там никого нет, кроме вахты, а вахтенный штурман — четвертый помощник. Салага, полгода как из мореходки. Что делать? Ведь нельзя терять времени…»
Так и не придумав ничего, Андрей Балашев решил ехать домой.
«Выпью кофе, отдышусь, обмозгую все в деталях, — подумал он. — И напишу официальное заявление… Изложу все на бумаге, так оно яснее будет. А утром отнесу заявление куда надо…»
Такси подвезло Андрея к самому дому, он расплатился с водителем и поднялся в квартиру, сел в кухне и выкурил одну за другой две сигареты. Затем включил газ, поставил воды для кофе, взял с журнального столика последний номер «Советской женщины», принес из своей комнаты листок бумаги, достал шариковую ручку, написал название организации, которой намеревался сообщить о том, что узнал он в сарае Никиты Авдеевича, вывел слово «Заявление» и задумался.
Тем временем, вода в кофейнике закипела, и Андрей Балашев, отложив ручку, залил кипяток в турку и стал варить кофе. Когда кофе был готов, он маленькими глотками выпил его и снова закурил.
«Что же мне написать в заявлении? — подумал радист. — Ладно, начну с того, как я очутился в этом злополучном сарае…»
Приняв решение, он прошел в свою комнату, взял транзистор фирмы «Сони», приобретенный в последнем рейсе, и вернулся в кухню.
…Тем временем, Биг Джон и Конрад Жилински спешили на улицу Семена Лавриченко. Поначалу их подвез от пригородного поселка служебный автобус, потом они подрядили ночной мусоросборщик, водитель его и подкинул их, потребовав на бутылку, к нужному дому.
— Вон его окна, — показал Никита Авдеевич. — Светятся…
— С кем он живет? — спросил Биг Джон.
— С сестрой и племянницей, — ответил директор «Ассоли». — Но дочь говорила мне, что они уехали в Крым.
— Отлично! — воскликнул «швейцарский гражданин» Жан Картье. — Быстро к нему!
— Нет, — твердо сказал Мордвиненко-Жилински. — Вы уж без меня… В таких делах я не участвовал и раньше.
— Ладно, оставайтесь здесь, — презрительно бросил Биг Джон. — И это хваленая гиммлеровская школа… Справлюсь сам.
Звука открываемого отмычкой замка Андрей Балашев не услышал. Он все еще сидел над листком бумаги, все никак не мог начать описание разыгравшихся ночью событий.
Заглушал посторонние звуки и мягко рокотавший музыкой транзистор.
Но когда Биг Джон, неслышно ступая, прошел из прихожей в гостиную, радист «Мурманца» почувствовал, что в квартире кто-то есть. Он поднялся из-за стола, вышел из кухни и увидел перед собой того самого типа в джинсах, ковбойке и пляжной кепке из сарая Никиты Авдеевича.
Биг Джон широко, приветливо улыбался.
Он стал медленно приближаться к ошеломленному Андрею, чтоб не дать ему своими резкими движениями собраться, мобилизовать себя. Биг Джон хорошо знал, как усыпить бдительность противника, застать его врасплох. Но ему неведомо было, что стоявший перед ним, явно ошарашенный появлением чужого человека русский парень был в свое время десантником. Поэтому первый резкий рывок Биг Джона, в котором тот замыслил провести Андрею «шлагбаум» — удар ребром ладони по горлу, не достиг цели.
Балашев ушел от удара и в свою очередь сумел достать кулаком подбородок Биг Джона. К несчастью для Андрея удар оказался хотя и ощутимым, но скользящим, и не «вырубил» непрошенного гостя.
Биг Джон мгновенно оценил, что перед ним отнюдь не зеленый птенец, и тут же включился в поединок всерьез. Сделав обманное движение, он угодил носком ноги в солнечное сплетение противника, затем выбросил левую руку, которой орудовал не хуже правой, и ударил Андрея ребром ладони по сонной артерии.
Радист потерял сознание и рухнул на пол.
Биг Джон, приводя дыхание в норму, огляделся по сторонам, прислушался. Все было тихо. Посмотрев на лежащего у его ног Балашева и убедившись, что прием был проведен достаточно профессионально, Биг Джон шагнул к кухонной двери, в кухне горел свет.
Там он взял листок с начатым текстом, прочитал написанное, тихонько присвистнул и засунул листок в задний карман джинсов. Потом Биг Джон обошел всю квартиру, увидел в комнате Андрея коротковолновый радиопередатчик, некоторое время смотрел на него, будто раздумывая, затем взял лежавший на столе электропаяльник и нанес им несколько ударов по аппаратуре, основательно разрушив ее.
«Зачем я делал это? — спросил себя Биг Джон. — Непонятно… Вот потому и сделал… Пусть это будет непонятно и русским сыщикам».
Биг Джон еще раз внимательно осмотрел квартиру, припомнил: не прикасался ли он к чему-нибудь. Сообразил про электропаяльник, взял его со стола, отнес в кухню, положил в раковину, обдал рукоятку горячей водой и оставил на месте, исходя из принципа — побольше алогичного на месте происшествия.
Застонал и шевельнулся на полу в гостиной Андрей Балашев.
«Пора уходить», — решил Биг Джон.
Радист «Мурманца» лежал навзничь. Он еще не пришел в сознание.
Биг Джон присел перед ним на корточки, примерился и, напрягшись, рубанул ребром ладони Андрея Балашева по горлу.
Когда убийца был в прихожей и возился с замком, настраивая его так, чтобы дверь за ним захлопнулась, начали бить часы в гостиной. С пятым, последним, ударом Биг Джон был уже на лестничной площадке.
Замок сработал неточно, язычок его не прошел в гнездо, и после ухода Биг Джона, дверь медленно отошла от косяка.
XXVI
— Зачем понадобилось уничтожать радиоаппаратуру? — задумчиво спросил подполковник Свешников. — И кто здесь так орудовал? Будто слон в посудной лавке…
— Вы говорите, что убитый был радиолюбителем? — задал вопрос Владимир Ткаченко.
— Да, мы навели необходимые справки, едва обнаружили разбитый радиопередатчик и установили личность жертвы.
— Что-нибудь похищено?
— Трудно сказать… Андрей Балашев жил здесь с сестрой. Она мать-одиночка, воспитывает девочку пяти лет. Сейчас отдыхает с нею в Крыму. Мы уже дали туда телеграмму. Только сестра и может сообщить, что похищено. Но по внешним признакам ничего не тронуто. Вот только аппаратура…
Они находились в квартире Андрея Балашева, где решено было по предложению Ткаченко произвести вторичный осмотр. Недописанное и исчезнувшее заявление в Комитет государственной безопасности наводило на далеко идущие размышления, и когда Владимир доложил обо всем полковнику Картинцеву,
