ладонь на его руку.

— Аласдэр, может быть, я сделала ошибку, — тихо сказала она. — Не знаю. Я знаю только, что решать это можем только мы с Куином. Но я не хочу делать ему больно. И я не должна разочаровывать свою тетю.

— Так вы намерены упорствовать в своей глупости? Она пожала плечами.

— Скорее всего все зашло слишком далеко, чтобы можно было остановиться, — отвечала она. — А если откровенно, никто не привел мне ни одной причины, по которой мне следовало бы отказаться.

Его глаза потемнели.

— Скажите мне, Эсме, — хрипло сказал он. — Куин знает о нас?

— О нас? — В ее голосе зазвучали насмешливые нотки. — Никаких нас, Аласдэр. Вы дали понять это достаточно ясно.

— К черту все, вы знаете, о чем я, — сказал он. — Он знает, что мы были любовниками?

Эсме почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

— Вы… ладно, вы сказали, что между нами ничего не было! — Она задыхалась. — Вы сказали, что я осталась девственницей и вольна выйти замуж, когда захочу.

Его челюсть окаменела.

— Но не за такого человека, как Куин! — возразил он, хватая ее за плечи. — Эсме, он едва ли лучше меня! Потом, вы же не любите его.

— Любовь! — презрительно произнесла она, отворачиваясь от него. — Я начинаю думать, что вы, Аласдэр, ничего не знаете о значении этого слова.

Холодной как лед ладонью он взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Смотрите мне в глаза, Эсме, — потребовал он. — Смотрите мне в глаза и скажите мне, что вы любите его, и — клянусь — я никогда больше не притронусь к вам.

— Я не хочу любить его! — воскликнула она. — О, Аласдэр, разве вы не видите? Все, на что я надеюсь сейчас, это выйти замуж, полагаясь на разум, не на сердце! Я не хочу повторить ошибки своей матери, опрометчиво влюбляясь и выходя замуж то за одного смазливого негодяя, то за другого.

— Но, Эсме, именно это вы и делаете, — зашептал он. — Куин именно такой человек.

Она смело посмотрела на него и заговорила зло и порывисто:

— Вы желаете меня, Аласдэр? — потребовала она ответа. — Поэтому все эти разговоры? Если да, почему бы просто не взять меня? Какое это имеет значение? Лорд Уинвуд ясно дал мне понять, что ему не требуется девственница.

Его пальцы скользнули по ее щеке, потом тронули ее волосы.

— Мне следовало бы сделать это, — прорычал он. — Мне следовало бы сию же минуту повалить вас на пол и добиться своего. Если вы собираетесь бросить себя в объятия жалкого негодяя, тогда точно так же им могу быть я.

Если это была угроза, она не сработала. Напротив, по ее спине пробежала острая волна желания. Глупо, но она не смогла сдержаться и скрыть свое отчаяние.

— Тогда не теряйте времени, — с вызовом сказала она. — Приступайте. Я разрешаю.

Его рука, лежащая на ее волосах, сжалась в кулак.

— Вы маленькая глупая девочка, — выпалил он. — И вы в десять раз глупее, раз остаетесь здесь наедине со мной.

Она почувствовала, как все ее тело задрожало от ярости и желания.

— Прекратите притворно утверждать, что я не знаю, чего хочу, — зашипела она. — И прекратите притворяться, что я не знаю вас. Я знаю запах вожделения, исходящий от вашей кожи. Огонь в ваших глазах. Я знаю, что вы хотите меня. И я, глупая, хочу вас.

Аласдэр уловил и страсть, и гнев в ее словах, он понимал, что должен уйти. Они вступили на опасную почву. Эсме принадлежала другому. Его другу. Но желание взяло верх над чувством долга. Обхватив ладонями ее прекрасное лицо, он стал жадно целовать ее. Эсме отвечала ему с тем же самозабвением, она больше не была невинным ребенком.

Она позволяла ему любую вольность, открывала рот навстречу его языку и сама впивалась в его язык. Он пытался остановиться. Но Эсме не позволила ему этого, ее гибкое, податливое тело дразнило и мучило его. Если она замечала, что он колеблется, она заставляла его забыть о сомнениях. Когда он пытался отстраниться, она теплыми руками обвивала его талию и притягивала к себе.

— Аласдэр… — Губами нежными и сладкими она искушала его, обвивалась вокруг него, сливалась с ним, сердце к сердцу. Наконец она оторвалась от его губ. — О, Аласдэр, сделай так, чтобы я забыла тебя, — молила она. — Возьми меня. Это чудовищное влечение — утоли его. Я не могу больше длить эту муку.

— Эсме, любовь моя, — шептал он ей в ухо. — Это не поможет. Станет только хуже.

— Попытайся. — Ее губы легко заскользили по его горлу. — Просто попытайся. Только один раз.

Его губы отыскали ее рот, и она снова поцеловала его, откровенно и ликующе. Все препятствия исчезли. Все добрые намерения отступили. Он склонился над ней, выгнувшейся в его объятиях. Она была такой маленькой. Он чувствовал себя слишком большим и немного неловким, как мальчик. Но он не был мальчиком. У него было больше женщин, чем он мог сосчитать. Но сегодня он будет с Эсме — своей последней женщиной. Чем бы это ни закончилось.

«Аласдэр, ничто еще не кончено, пока не даны обеты», — вспомнились ему слова брата.

Она слабо застонала от наслаждения и просунула палец под пояс его брюк. Только один пальчик, который дразнил и мучил. Она хотела его. Он всегда хотел ее. И если их ничего не ждало в будущем, этот миг принадлежал им.

— Боже, Эсме! — Это был шепот. Мольба. Он так нуждался в ней, так устал бороться с собой. Он медленно провел губами по ее горлу, втягивая в себя ее вересковый запах, как будто это был его последний вдох. Она пахла теплом. Покоем и радостью. Домом.

— Аласдэр, — умоляла она. — Пожалуйста.

Как-то собрав остатки сил, он приподнял голову, не глядя на нее.

— Эсме, ты уверена? — зашептал он. — Я скорее умру, чем обижу тебя.

— Меня обидит, если ты откажешься от меня, — отвечала она, и руки ее скользнули выше. — Я пыталась не хотеть тебя, но это никогда не проходило. Я думаю, может быть, если… если ты просто…

— Боже мой. — Он закрыл глаза и прижался лбом к ее плечу. — За это я буду гореть в аду.

Она повернула голову и провела губами по его уху.

— Я постараюсь, чтобы оно того стоило.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Тепло ее глаз не было отражением пылавшего в камине огня. Это было женское знание. Женская сила. Неподдельная и опасная, и все — для него. Она не была девочкой, ему не верилось, что он так думал раньше. Он провел большим пальцем по ее щеке, но этого было недостаточно. Она прижалась лицом к его раскрытой ладони, ее ищущий рот был по-прежнему полуоткрыт. Она легко коснулась язычком ладони и неясно прошептала что-то жалобное и нежное.

Он порывисто притянул ее к себе и прижал ее тело к своему так, что стали ясны его намерения. Он взял в ладони ее лицо, целовал ее, растворялся в ней. Он чувствовал, как горяча ее кожа, как бьется ее сердце. Все сильнее и сильнее.

Ее язык глубоко проник в его рот — и он начал дрожать в ее руках. Непослушными пальцами он начал развязывать ленту на ее капоте. Ее руки не дрожали. Они смело скользнули по его груди и плечам и сбросили фрак на пол.

За ним последовал жилет. Шейный платок тоже не устоял перед маленькими умелыми пальцами, что-то трещало, когда она срывала его. Позади них угасал огонь, рассыпаясь множеством крошечных искр. Аласдэр чувствовал, что он снова живет. Радуется. Как человек, которому подарили вторую жизнь. Он весь трепетал, в крови и в мозгу стучали барабаны. Он отбросил ее капот, а затем и ночное платье.

О, благословенные небеса! Она была голой под ним, как в день, когда Бог создал ее. Он позволил своим рукам ласкать все ее тело, ощупывать каждую впадинку и округлость, восторгаясь прекрасным созданием, которым она была. Но Эсме была нетерпелива, как если бы опасалась, что рассудок мог остановить ее. Она ухватилась за полы его рубашки, продолжая целовать его горячечно открытым ртом.

Он дал упасть своим брюкам и отшвырнул все — то, что было под брюками, туфли, все, — оставшись в одной рубашке.

Она тут же снова завладела его ртом. Когда он на миг замешкался, она издала звук, выражающий отчаяние.

— Не останавливайся, Аласдэр, — умоляла она. — Не думай. Не давай мне думать.

Его легко было убедить. Он обхватил ее ягодицы и поднял. Она обняла его, побуждая опуститься. Он опустил ее на персидский ковер, спиной к теплу камина. Эсме была сама податливость и красота. Свежесть и теплота. Ее обнаженная кожа светилась в отблесках огня. В голове стучало, в паху не прекращалась пульсация. Она перевернулась на спину и задрала его рубашку.

Он неловко помог ей стащить ее. Одной рукой она обхватила его ягодицы и потянула его на себя. Теперь он не колебался, прижал ее к ковру и коленом раздвинул ноги. Аласдэр заставлял себя не спешить. Его рука скользнула вниз по ее животу, палец вошел в теплое, женское.

Эсме казалось, что она взорвется. Она лежала, прижатая к ковру, все ее тело пульсировало и жаждало. Его рот нашел ее грудь и жадно припал к ней. Грубое желание сотрясало ее, ничего подобного она никогда в жизни не испытывала. Он ласкал ее сосок, зажав его между губами, покусывая и потягивая его, а его палец совершал круговые движения там, где коренилось ее желание. Эсме корчилась и широко открывала рот. Тогда он очень осторожно продвинул палец чуть глубже, и она едва сдержала стон наслаждения.

Может быть, она развратна? Может быть, она хуже своей матери? Какое ей сейчас до этого дело! Ничто не имело значения, кроме чудовищно разрастающегося желания.

— О, сейчас! — задыхалась она, откидывая голову. — Позволь мне… дай мне… Боже!

Аласдэр пальцем тронул твердый бугорок в складках ее плоти, и ее бедра дернулись. Она шире раздвинула ноги, умоляя его.

— Не спеши, любовь моя, — низким страстным голосом сказал он, лаская мочку ее уха. — Позволь мне потрогать тебя. Прочувствуй это.