развеселой встречи Нового года, тогда да, я сказал бы, что такая вероятность существует — вероятность, не более того. Я не могу точно припомнить.

— Боже мой, — прошептала она в ужасе. — Вы негодяй, да?

— Виноват! — воскликнул он, воздевая обе руки к небу. — Виноват! Именно так. И счастлив быть им!

Губы мисс Гамильтон презрительно скривились.

— Сожалею, сэр, что я вынуждена совершить такой поступок по отношению к ребенку, которого очень люблю, — сказала она. — Но быть незаконной дочерью негодяя все же лучше, чем расти в приюте для сирот или в тех условиях, которые я могу предложить ей, как бы это ни печалило меня.

Она смахнула слезу, шмыгнула носом и схватила лежащую на диване намокшую сумочку.

Аласдэр остановил ее на полпути к двери: — Мисс Гамильтон! В самом деле! Вы не можете впутать меня в неприятность и удалиться!

Мисс Гамильтон решительно повернулась и подошла к нему совсем близко.

— В неприятность, сэр, вы вовлекли себя сами благодаря вашей привычке обольщать и соблазнять! Это да еще пристрастие к рюмке, или двум, или двадцати! Так что даже не думайте перекладывать вину на меня!

Но Аласдэр уже хохотал.

— Обольщать и соблазнять, мисс Гамильтон? В самом деле!

Она подняла руку, как если бы собиралась дать ему пощечину.

— Не смейте смеяться надо мной!

Он перестал смеяться, взял ее руку и поспешно прижал к своим губам.

— Ладно, — сказал он. — Прошу меня извинить. Пусть это будет поцелуй мира. Мисс Гамильтон, мы наверняка можем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих. Я не вижу причин, по которым мы не могли бы договориться.

Она посмотрела на его разбитый лоб.

— Кто-то стукнул вас по голове, — пробормотала она, — и это повлияло на ваши мозги.

— Мисс Гамильтон, послушайте меня, — запротестовал он. — Вы ведь не хотите бросить свою сестру? А я очень богатый человек.

— Что? — Она смотрела на него с недоверием, но с проблеском надежды. — Хорошо, говорите, Маклахлан. Какая замечательная мысль пришла вам в голову?

Аласдэр невинно пожал плечами и постарался придать лицу самое ангельское выражение, которое никогда не могло обмануть Старушку Макгрегор. Мисс Гамильтон, однако, была менее тверда или, возможно, в более отчаянном положении, потому что ее взгляд немного смягчился. Он замечательно умел притворяться! А она была такой хорошенькой, когда смотрела не так сурово.

— Что, если я куплю дом? — осторожно предложил он. — Скажем, на берегу моря? И конечно, назначу приличное содержание. Правда, вы очень молоды. Но все же вас можно было бы выдать за молодую вдову…

Мисс Гамильтон твердо покачала головой в знак несогласия.

— Молодых вдов — если это респектабельные женщины — берут в семьи их мужей, — произнесла она, перекатывая во рту «р» в слове «респектабельный» так, что получилось почти рычание, — или они возвращаются в свои семьи. Никто не поверит в эту чушь насчет молодой вдовы. И вы хорошо это знаете. — В ее голосе снова почувствовалось презрение. — Меня посчитают обычной доступной женщиной, и Сорча лишится будущего.

— Ну, ну, мисс Гамильтон. Вы, конечно же, сгущаете краски.

— Вы знаете, что это не так, — настаивала она. — Кроме того, Сорча заслуживает того, чтобы у нее был отец, даже если он очень далек от идеала. И если она будет незаконнорожденной, она по крайней мере будет незаконнорожденной дочкой «очень богатого джентльмена». Вы в состоянии дать ей все. Вы можете одевать ее и дать ей воспитание. И у нее останется шанс на респектабельную жизнь. — Ее глаза наполнились слезами, она вырвала у него свою руку и отвернулась. Затем с рыданием снова пошла к двери.

— Мисс Гамильтон, вы не можете так уйти! — говорил он, следуя за ней. — Подумайте о… ну подумайте хотя бы о ребенке! А что, если я позволю ей играть с ножичками? Буду добавлять настойку с опием в ее кашу? Или научу сдавать карты или мошенничать с налитыми свинцом костями?! Не забывайте, я очень мерзкий человек!

Мисс Гамильтон бросила на него такой взгляд, от которого его петушок мог бы сморщиться, если бы уже не превратился в жалкий комочек в самом начале этого ужасного разговора.

— Вы не смеете! — зашипела она. — Никаких шулерских костей! Это старый трюк, Маклахлан.

Аласдэр почувствовал себя посрамленным, потому что он никогда в жизни не плутовал — разве только с чужими женами. Именно вследствие этого он и попал в такой переплет. И как бы он ни хотел отречься от ребенка, гнев мисс Гамильтон был праведным. Хуже того, у него оставалось смутное ощущение, что на том балу, куда его привел Ангус, он совершил что-то нехорошее.

Он всегда был неравнодушен к пышным женщинам постарше, особенно брюнеткам. И вполне возможно, он поимел одну такую на том новогоднем балу. Господи, что же это он наговорил бедной женщине, чтобы она согласилась удовлетворить его? А дело было именно так, нет сомнения. Просто быстрое грубое совокупление. Никаких чувств. Никаких мыслей о последствиях. Господи! Что-то такое было. Он смутно помнил какие-то занавески. Тяжелые бархатные занавески, мягко касавшиеся его задницы. Противный запах старой, тронутой плесенью кожи. Или это обрывки воспоминаний о чем-то похожем, случившемся в другое время и в другом месте?

Нет, скорее всего это была библиотека. На балах и вечеринках он всегда отыскивал пустые библиотеки. Вполне возможно, он увлек эту леди Ачанолт за занавески, шепча сладкие враки ей на ушко, и просто спустил с нее штанишки — может быть, даже стоя. Он не раз проделывал это.

— Маклахлан? — До его сознания донесся голос мисс Гамильтон. — Маклахлан? Вы что, хотите сломать мне пальцы?

Он посмотрел вниз и обнаружил, что держит ее за руки. Внезапно его осенило.

— Мисс Гамильтон, почему вы должны ехать в Борнемут?

— Потому что я должна работать! — Она произнесла это самым решительным тоном. — Я совершенно без средств, Маклахлан, вы можете это понять?

— Но… но почему вы не можете просто остаться здесь? Она отступила назад.

— Остаться здесь? С вами?

Аласдэр бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Бога ради, мисс Гамильтон! В качестве… в качестве моей гувернантки!

Мисс Гамильтон выгнула бровь.

— У меня нет сомнений, что с вашей первой гувернанткой вас постигла неудача, — отвечала она. — Но сейчас вы выглядите вполне взрослым и закореневшим в дурных привычках.

Аласдэр нахмурился.

— О, умоляю вас! Ради ребенка! Если — если — я позволю оставить ее, почему я не могу нанять кого-нибудь ухаживать за ней? Какая разница? И кто сможет сделать это лучше вас?

Она остановилась.

— Я… я… — Мисс Гамильтон в неуверенности заморгала. — Но это глупо. Сорче нет еще и двух лет. Ей нужна няня, а не гувернантка.

Но Аласдэр был полон решимости найти выход из трудного положения, связанного с моральным долгом.

— Кто сказал это, мисс Гамильтон? — потребовал он ответа. — Кто прописал эти правила? Разве есть неведомые мне установления о гувернантках? — Он бросил быстрый взгляд на спящую малышку. — Только посмотрите на нее. Смышленая, сразу видно. Все Маклахланы такие — ну, большинство. Мой брат Меррик в три года умел читать, считать и все такое.

— Так вы признаете, что дитя ваше? — спросила мисс Гамильтон.

Аласдэр заколебался.

— Я признаю, что в принципе это возможно, — уклончиво отвечал он. — Я должен написать в Эдинбург и навести справки, прежде чем взять на себя полную отвес… с… — По какой-то причине язык у него не поворачивался, чтобы выговорить это слово.

— Ответственность? — предположила мисс Гамильтон издевательски сладко. — Это простое слово, Маклахлан. Всего четыре слога. Я уверена, вы его освоите.

Аласдэр боялся, что она права.

— Кажется, у вас есть все качества, необходимые гувернантке, мисс Гамильтон, — парировал он. — Колючий язык и важничанье.

— Спасибо на добром слове, — отвечала она.

Он некоторое время молча рассматривал ее, кляня себя за безрассудство.

— Так что вы скажете на мое предложение? Сколько эта неожиданно свалившаяся ответственность будет мне стоить, даже если окажется временной?

Она только на мгновение заколебалась.

— Сто пятьдесят фунтов в год будет достаточно.

— Проклятие! — Он хотел выглядеть рассерженным. — Мисс Гамильтон, вы ужасная лгунья.

Она заморгала с нарочитым простодушием.

— Тогда, может быть, вы дадите мне несколько советов по этой части? Мне говорили, что учиться надо у настоящих мастеров.

Аласдэр сузил глаза.

— Послушайте, мисс Гамильтон, вымогайте у меня большую плату, если вам так нужно, но вы остаетесь или нет?

Она покусала губы и еще раз посмотрела на спящего ребенка.

— Триста фунтов в первый год с выплатой вперед, без возврата, даже если вы измените свое решение. Даже если вы измените свое решение через неделю.

Боже правый, каким дураком он будет, если согласится! Если сложить все, что он платит своим слугам, вряд ли получится столько. Аласдэр уже собрался сказать ей, чтобы она убиралась к дьяволу, но только он открыл рот, как малышка издала пронзительный вопль. Забыв обо всем, мисс Гамильтон бросилась к дивану и отбросила одеяльца. Она торопливо взяла девочку на руки и прижала к своему плечу. Из-под облегающей головку шерстяной шапочки выбились буйные рыжеватые кудри.

— Тсс, тсс, моя маленькая, — заворковала мисс Гамильтон, ритмично похлопывая ребенка по спинке.

В ответ девочка радостно залепетала. А когда Аласдэр снова начал дышать спокойно, она оторвала головку от плеча сестры и посмотрела ему прямо