любезничать.

Эсме смеялась над остротой, которую Ноуэлл прошептал ей, слишком близко наклонившись к ее ушку. Чтобы не остаться забытым, Сматерз привлек ее внимание, накрыв ее руку, лежавшую на столе, своей. Жест был слишком дерзким. Эсме повернулась к нему с неприкрытым интересом. Аласдэр почувствовал, как что-то внутри противно екнуло.

— Она восхитительна, не правда ли? — услышал он возле своего уха.

Возвращенный к действительности, Аласдэр повернулся к леди Кертон.

— Прошу прощения?

Ее светлость смотрела на него ясными, полными жизни глазами.

— Мисс Гамильтон, я имею в виду, — пояснила она. — Я вижу, вы не сводите с нее глаз.

— На самом деле я смотрю на ее платье, — холодно сказал он. — Не могу определить его цвет. Оно ведь не черное?

— Оно цвета баклажана, красновато-лиловое, — пояснила она. — Бедная девочка весной потеряла мать. Я видела ее на прошлой неделе на чае у герцогини, а потом еще раз в литературном салоне на Парк-лейн. Мы долго беседовали, мисс Гамильтон и я.

— Уверен, она очаровательна.

Леди Кертон отпила маленький глоток из бокала.

— Леди Таттон сказала мне, что ее племянница не будет танцевать после обеда. Мисс Сматерз исполнит на пиано несколько деревенских мотивов.

— Я не знал, — отвечал он. Леди Кертон улыбнулась.

— Мне кажется, молодая леди ничего не будет иметь против того, чтобы просто прогуляться по залу.

Аласдэр насмешливо взглянул на нее.

— Боюсь, вы неправильно истолковали мой интерес. В глазах леди Кертон, казалось, блеснул огонек.

— Мне следовало бы надеть очки. Но малышка все же прехорошенькая — знаете, ее мать слыла в Шотландии красавицей, а ее дедушка оставил ей по завещанию девяносто тысяч фунтов, так что, надо думать, она будет хорошо устроена.

Аласдэр подумал, что плохо расслышал ее слова.

— Прошу прощения?

Леди Кертон непонимающе моргнула.

— Ее мать была известной красавицей, — повторила она. — Говорят, во время ее первого выезда в свет граф Стрейтен и герцог Лангуэлл дрались на дуэли за то, кто будет танцевать с ней последний танец, оставшийся не расписанным в ее бальной карточке.

Аласдэр покачал головой:

— Нет, насчет завещания. Я думал… ну, я думал, у ее семейства совсем не было средств?

Графиня снова невинно моргнула.

— Отчего же, на самом деле это не совсем так! — сказала она. — Ее отец действительно растратил свое состояние и умер банкротом. Но ее дед со стороны матери разбогател на морских перевозках. Когда он умер, Ровена уже была замужем за очень богатым лордом Таттоном. А Розамунд, ее сестра, вышла замуж за… ну, за еще одного красавца. Аласдэр чуть улыбнулся.

— Должно быть, эта привычка ей дорого стоила.

— То же самое сказал ей ее отец! — шепнула леди Кертон. — Поэтому, как истый рассудительный шотландец, он перевел все имущество в доверительную собственность и стал опекуном своих внучек, Энн и Эсме, оставив завещание, что они получат свои доли при вступлении в брак или по достижении тридцатилетия, в зависимости от того, что наступит раньше. Итак, на что вы поставите?

— Поставить на что? — не понял Аласдэр.

— Что, по-вашему, наступит раньше? — не отступала ее светлость. — Есть ли хоть какой-нибудь шанс, что такая прелестная девушка останется не замужем до своего тридцатилетия теперь, когда она появилась в городе? Я не думаю!

— Не знаю, — отвечал он. Он молил Бога, чтобы она вышла замуж. И чем скорее, тем лучше.

Леди Кертон легонько дотронулась до его руки и наклонилась ниже.

— Кому-нибудь следовало бы тем не менее остеречь ее относительно мистера Сматерза, как вы считаете? — проворчала она. — Девушка, наверное, столь же неопытная, сколь и хорошенькая. Леди Таттон может не знать, что Сматерз недавно заложил свое поместье в Шропшире. Мне сказали, что он потерпел ужасные убытки на американском рынке ценных бумаг.

Наконец до Аласдэра дошло, о чем она говорит. Сматерз охотился за приданым. А у Эсме были деньги. О Боже! Если ее тетя не будет глядеть в оба глаза, крошка станет овечкой, предназначенной на заклание.

— Конечно, всегда есть лорд Торп, — шептала леди Кертон. — Прекрасный титул, но его мать настоящая мегера, а он у нее под башмаком. А вы не интересуетесь невестами?

— Боже милостивый, нет!

— Я так и думала, — призналась ее светлость. — Поэтому вы, вероятно, не знаете, что от Торпа в последнее время отступились не менее трех молодых леди — как они говорили, вдова каждую из них доводила до слез. Можете себе представить более жалкую участь жены?

Он не мог. Это звучало ужасно.

— Есть еще мистер Ноуэлл, — сказала леди Кертон. — Ноуэлл собирается выдвинуть свою кандидатуру на следующих выборах, и все считают, что он будет избран в палату общин. Вот кого я бы для нее выбрала.

Аласдэр уронил вилку.

— Не верю, что вы говорите это серьезно! Леди Кертон прижала руки к груди.

— Почему же, я не могла бы быть серьезней.

— Только не Ноуэлл! — воскликнул Аласдэр. — Бог мой, Изабел, он самый скучный человек, которого я когда-нибудь встречал в своей жизни. Любая женщина, ставшая его женой, рискует заснуть и утонуть в чае прежде, чем закончится прием по случаю бракосочетания.

— Дорогой, вы, должно быть, правы, — пробормотала она. — А что вы скажете о мистере Дейвисе? Он валлиец, я знаю, но такой необыкновенно красивый.

— У него любовница и трое детей в Спитлфилдзе.

— Вот как! Тогда мистер Шелби, может быть?

— Безнадежно пустой и тщеславный человек.

— Согласна, согласна! Сэр Генри Батстон?

— Он, Изабел, имеет другие наклонности. Я надеюсь, вы меня понимаете.

Уледи Кертон порозовели щеки.

— Боже мой! Кажется, поняла. Нашла! Ваш друг Уинвуд!

— Исключено, — выпалил Аласдэр. — Куин дал зарок не влюбляться.

— Фи. — Леди Кертон легонько ударила его по руке. — Любовь к этому не имеет никакого отношения. Он должен жениться. По средам я играю в вист с его матерью.

— Вот как? — натянуто сказал он.

— Да, — строго сказала ее светлость. — И будьте уверены, Куин женится, причем скоро. После того как умер его бедный отец, она вне себя. Если Куин не оставит наследника, все перейдет к какому-то дальнему родственнику — на редкость неприятному человеку по имени Энок Хьюитт. Ужасное имя, правда? Звучит так, словно кто-то старается выкашлять что-то неприятное.

— Не думаю, Изабелл, что Куина заботит, кто станет наследником.

— Зато его мать заботит! — возразила она. — И Куин ни за что не оставит ее в таком состоянии. Он не захочет лишить ее внуков, которых теперь, когда она овдовела, она просто жаждет. Он обещал ей жениться в следующий сезон, если не раньше.

— Боже! Куин?..

— Куин, — твердо сказала ее светлость. — И мне начинает казаться, что они идеально подходят друг другу! Вспомните, леди Уинвуд с материнской стороны шотландка. Ей понравится немного необычная мисс Гамильтон. Я немедленно поговорю об этом с Ровеной.

Аласдэр чувствовал, что его охватывает паника.

— Изабел, нет, — перебил он. — Куин… ну, не вполне добропорядочный человек, вы знаете. Он не будет хорошим мужем.

Леди Кертон насмешливо посмотрела на него.

— Аласдэр, — зашептала она, — самые лучшие мужья получаются из негодяев, переменившихся под влиянием хорошей жены. Мисс Гамильтон через две недели заставит его плясать под свою дудку. Кроме того, он еще совсем молод. Ведь ему нет и тридцати лет?

— Двадцать девять, — признал Аласдэр. Леди Кертон просияла.

— Великолепно! Мисс Гамильтон двадцать два, хотя по виду этого и не скажешь. В самом деле, Аласдэр! Давайте объединимся, вы и я. Каждый раз, когда мы действовали совместно, мы добивались замечательных результатов. Я могла бы пригласить их четверых в театр на следующей неделе. Ровена будет очень рада нашей помощи.

Отставленный Аласдэром бокал звякнул о край тарелки. Паника сжала ему горло. Боже мой! Куин? Но он последний, кто нужен Эсме.

С Куином можно здорово покуролесить, его хорошо иметь в друзьях, но вряд ли кто-нибудь пожелал бы выдать замуж за него свою сестру. И уж, конечно, никто не захотел-бы, чтобы он женился на женщине, которую… Нет, будь он проклят! Куин повеса и шалопай, настоящий прохвост. Он собаку съел на самых безнравственных развлечениях, которые только может предложить Лондон. И он питает слабость к самому худшему сорту женщин. Подойдет любая юбка; чем грязнее, тем лучше. Куину неведомо, что хорошо, а что плохо. Что же касается морали, то он не лучше Аласдэра.

Конечно, он немного моложе… ну, пусть ненамного. И он обладатель громкого титула, очень древнего — другими словами, настоящий англичанин. Но он не богаче. Не красивей. С другой стороны, он еще не ожесточился. В его глазах нет той греховности и усталости, которые заставляют матерей держать своих дочек подальше от Аласдэра.

Но какое ему до этого дело? Эсме — не его проблема, будь она проклята. Он не звал ее в свою жизнь, он даже не приглашал ее в свою постель, пусть такая мысль и закрадывалась ему в голову. Она, наверное, знает, как отделаться от Куина? Если леди Таттон так решительно отвергла его, она вряд ли одобрит и Куина. Ладно, пусть сами разбираются! Что бы ни произошло, не его дело. Придя к такому заключению, Аласдэр схватил бокал и осушил его.

— Аласдэр! — донеслось до него откуда-то издалека. — Фу, Аласдэр!

Он повернулся и увидел уставившуюся на него леди Кертон. Она показывала на его столовый прибор.

— Аласдэр, дорогой мой!

— Что?

Леди Кертон