— Товарищи, выведите эту стерву из зала, она над нами издевается!
Те же парни из охраны увели сопротивляющуюся журналистку. По приглашенным корреспондентам прошел ропот возмущения.
— Кто еще? — поинтересовался спокойный Янаев.
Мужчина, сидящий в первом ряду, осторожно встал и дрожащим голосом проговорил:
— Еженедельник «Коммунист и компания». Ленинов Володькин. Вопрос к товарищу Лукьянову. Товарищ Лукьянов, вы обещали принести вашу рукопись стихов еще на той неделе! Главный редактор требует: или стихи, или одно из девятнадцати!
Лукьянов поморщился и взглянул на Янаева, тот кивнул.
— Я принесу, обязательно принесу. Задержка, товарищ, как вас там… ах, да, Володькин, связана с последними событиями и небольшим сбоем моего компьютера.
— Товарищи, задавайте вопросы по теме. По теме. Хватит придуряться в конце-то концов. Ведь идет трансляция, — скороговоркой вещал Пуго.
— Праститэ, я плоха понимат по-русски. Газэта «Шолтай-болтай ин Рашен». Крыс Уотсон. Когда прэкратитса транслэйшн фо тиви, комрад Чайковский.
— Мы поняли вас, товарищ Крыса! — ответил Янаев. — В ближайшее время по всем каналам «Лебединое озеро» прекратит свое существование. — Руки лидера отчаянно дрожали, голос хрипел, слова слипались друг с другом и не подчинялись голосу. — На смену ему мы подготовили другую программу. Сейчас идет работа. По-моему, это что-то из произведений товарища Бетховена… Товарищи, вас же просят задавать вопросы по существу. Хватит играться! Мы же не дети в конце концов! Вот вы, товарищ… Нет… Да… Вы… У вас хороший костюм и интеллигентный вид.
— Спасибо! А костюмчик я недавно взял, ну, знаете… в туалете, у ГУМа, — пропел молодой человек с красным лицом. — Газета «Рак легких». Явкин Табачкин де Космосов фон Мальборо. Вопрос к товарищу Пуго.
— Только по существу! — испуганно попросил Пуго.
— По самому, что ни на есть! — заверил его журналист. — Скажите, товарищ, вот когда смело идут граждане по местам, а последний «Варяг» наступает, могут ли матросы в последнюю минуту наслаждаться трубкой ароматного норвежского табака?..
— Да они все — злыдни! — взмолился Лукьянов.
— Дайте ему по роже! — попросил Пуго стоящих за ним парней из охраны.
— Еще будут вопросы? — спросил Янаев дрожащим голосом. Все молчали. — Бардак! Но вы еще все за зло ответите!
Журналисты начали расходиться, товарищи гэкачеписты синхронно стучали по столу. А в Москве шел дождь. Указ нового президента не повлиял на погоду столицы. Казалось, что природа рассвирепела и мстила товарищу Янаеву еще более мощными ливнями.
Но Санта-Барбарийцы, измученные зноем и жаждой, не знали этого. Да и не могли знать. Иранцы решили заморить голодом этот стойкий народ. Поэтому все тихо было в форте Санта-Фе, и лишь где-то далеко райские птички жалобно пели песню печали…
ЭПИЛОГ
За окном кто-то шел и что-то яростно гудело, похожее на танк.
Товарищ Янаев отошел от окна и глупо произнес:
— Вот и сбылись мечты идиота! Теперь я президент.
Пуго, стучащий мизинцем по пуговице, ходил из угла в угол и что-то бормотал про себя. Похоже это была песня из репертуара «Высокой энергии», но порой казалось, что сонг похож на «Амурские волны».
— Что вы мечетесь, как старая тряпка, промывающая общественный сортир? — лирик Лукьянов спокойно сидел в кресле и нежно поглаживал здоровенного персидского кота по кличке Арамис.
— А что еще мне делать? Мы уже два дня у власти, а в стране все равно бардак.
Крючков, сидящий в кресле бывшего президента, игрался перочинным ножичком. Услышав последнюю фразу, он встал и произнес, как на параде:
— Отставить ребячество! Мы еще наведем порядок. Главное — власть, и она у нас в кармане.
Янаев покосился на карман своего пиджака и подошел к окну. Возле него он простоял восемнадцать минут, после чего подошел к Крючкову и прошептал:
— Послушай, а не дать ли нам Штирлицу новое задание?
— Не думаю, — ответил дзержинец. — Наши рубежи во Вселенной должны быть незыблемы. Фашизм там, дорогой мой президент, не пройдет! А Максим Максимович делает все для этого. И отрывать его от столь нужного нашему народу дела, по меньшей мере, вредительство.
— А я бы дал товарищу Тихонову новое задание! — промямлил Пуго.
— Ты пока еще, друг, не академик Сахаров, чтоб я выслушивал твои замечания, — сказал Янаев и покосился на Лукьянова. Мохнатый кот мяукнул, зевнул и вперил взгляд в Крючкова.
А за окном кто-то шел и что-то яростно гудело, похожее на танк.
Книга восьмая. ГУБЕРНАТОР ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВОГО ШТАТА
ПРОЛОГ
За окном бесплатно раздавали «Сникерс» и слушали оркестр Растроповича.
Борис Николаевич бесшумно отошел от окна и опустился в высокое кресло, на спинке которого был выгравирован герб Российской империи.
— А что, Егор Тимурович, дали мы жару коммунякам? — весело спросил президент.
— Дали, Борис Николаевич! — радостно ответил Гайдар. В руке он держал старую книжку «Тимур и его команда». Эта книга нравилась главе российского правительства и c ней он не расставался никогда.
— А что, дали мы жару либералам и фашистюгам? — постукивая по столу, спросил Ельцин.
— Дали, Борис Николаевич! — произнес Егор Тимурович, сверкая глазами.
Оркестр за окном играл легкую музыку, небо над Кремлем было ясным, от солнца радужно сияли инструменты музыкантов.
— А что вы все читаете? — вдруг спросил президент, подойдя к Гайдару.
— Ну не «Похождения Штирлица» мне читать, Борис Николаевич! «Тимура» долблю.
— Что-то слышал я про эту книженцию?
— Как же? Ведь ее мой дед…
— Да я не про эту… Я про ту, что вы только что…
— А-а, про Штирлица. Весьма забавная книжка. В двух томах. Пять раз читал. Гадость неимоверная!
— А кто авторы? — грозно спросил Борис Николаевич. — Не перемудрили ли эти писаки?
— Авторы? Авторы?.. Молодежь какая-то, Борис Николаевич. Точно не помню, но имя одного из них, по-моему, как-то связано с фильмом «Асса».
— Да, кстати о Штирлице, — оборвал его президент. — Я хотел бы дать ему новое задание.
— Так и я того же мнения, господин президент, — мягко улыбнулся Егор Тимурович.
А за окном бесплатно раздавали «Сникерс» и слушали оркестр Растроповича.
