сторону. А сам, взяв осторожно, как большую драгоценность, старца под руку пошел с ним к раскидистому дубу, что рос невдалеке от избы Велея. Дуб был высокий и крепкий силач и стоял, широко раскинув свои ветви, словно пытаясь обхватить все кругом своей мощью да красотой.

Святозар смотрел вслед правителю и старцу, и видел как уважителен отец по отношению к Велею и как добр старец по отношению к правителю, а со стороны казалось, что это словно отец и сын которые давно не виделись, давно не говорили, спешат уединиться, чтобы поведать друг другу о пережитом за время долгой разлуки.

Святозар еще какое-то время смотрел вслед отцу и старцу, да развернувшись, пошел к Стояну, который уже давно спешился и готовил костер и становище. Подойдя ближе Святозар, остановился, посмотрел на друга, который суетился около только, что разгоревшегося костра, и, поглядев на пламя пожирающее ветви, спросил:

— А, что, друг мой, может сходить нам искупаться? Ты, как?

Стоян сидевший на корточках возле костра поднял голову и ответил:

— Да, я, как, а я никак. Видишь стан готовлю, костер развел. Поди лучше, — и он оглянулся да заме- тив Любима который зачесывал ладонью назад волосы, добавил, — Вон, Любима, позови. Он вечно от работы отлынивает, — и вновь опустил голову, да принялся раздувать с одного бока затухающий костер.

Святозар постоял немного рядом, и смущенно заметил:

— Может, я помогу. А то я вроде тоже все время от работы отлыниваю.

— Тебе, — подняв красное от жаркого огня лицо, ответил Стоян, — Тебе положено, так как ты наслед-ник. А вот ему не положено, — и он ткнул пальцем в стоящего невдалеке и не подозревающего, что разговор идет о нем, Любима. — Ох, ну верно не зря, его так мать с отцом назвали. Он ведь у них один сын, да еще семь дочерей. И видно как они его разбаловали, ну прямо совсем парня испортили, никакого от него толку нет, ничего его не допросишься. Беда с ним, да и только.

— А, он знаешь, Стоян, славный воин, — попытался заступиться за друга Святозар и улыбнулся.

— Ага, — хмыкнул себе в нос Стоян и продолжил, — Славный, славный, так вот, поди, и искупайся с ним. Тебе как наследнику положено, а ему как белоручке разрешено.

Стоян говорил последние слова с таким недовольством, и, даже с каким-то раздражением, что Святозар не выдержал, и тихо засмеявшись, сказал:

— Стоян.

— Ну, чего еще, Святозар.

— А, знаешь, что Стоян, — и прямо прыснул смехом, — Ты, знаешь, Стоян, очень по нраву будешь как зять Храбру. Он даже разрешит тебе с ним в доме жить.

У Стояна внезапно вытянулось лицо, он поднялся и еще больше покраснел.

— Да, точно, я тебе говорю. Ты ему люб будешь. Ну, ты представь, соберетесь вы вечером дома и как начнете в два голоса недовольно бурчать сначало на Белославу, а затем на Ратишу, бурчать, да поучать. Не жизнь, а красота, да и только настанет! Вот точно!

Со всех сторон громко грянул смех. Други и дружинники отца смеялись, утирая глаза, а Часлав аж присел, глядя, как наливается кровью лицо Стояна.

Святозар увидел лицо друга развернулся и побежал к реке, так как сорвавшийся за ним следом Стоян верно хотел сказать или сделать наследнику уж, что-то верно неприятное. Святозар почувствовав, что Стоян его вот — вот нагонит, на бегу позвал Любима и прибавил ходу, а добе-жав до

реки, лишь успел сбросить сапоги, и, заскочив в воду, нырнул и поплыл. Когда он выскочил из реки на другом берегу, то увидел, как на противоположном берегу из воды весь мокрый выходит Стоян.

— Ты, что, Стоян. Говорил, купаться не хочешь, а сам гляди, уже весь вымок.

Стоян развернулся, широко улыбнулся другу, и сев на берег принялся вылевать воду из сапог. К Святозару подплыл Любим, и, выйдя на берег сел рядом и засмеялся.

— Ну, что Любим, — обратился к нему Святозар, — Глянь, опасность миновала, Стоян ушел, верно, сушиться у костра, и мы с тобой тоже можем возвращаться в стан. Так что давай наперегонки.

— Нет, — тихо ответил Любим и зачесал мокрые волосы назад, — У тебя рана, так не честно, и потом я нехочу, чтобы тебе стало плохо.

— Рана не болит, — сказал наследник, и усмехаясь добавил, — Ты просто боишься, что я тебя обгоню, я ведь всегда лучше всех плавал.

— Че это, я тебя боюсь. А вот давай, кто первый, — соскочил с песка Любим и пошел к воде.

Ребята зашли в речку по колено, а Святозар скомандовав: ' Раз, два, три', нырнул и поплыл. А так как выросший на берегу моря Святозар и вправду плавал лучше всех, то первым приплыл к берегу.

— Ого! — тяжело дыша и переводя дух, заметил, отставший от наследника Любим, — Тебя и верно не догнать.

Святозар взял свои сапоги и двинулся к костру. Стоян уже поменял штаны и рубаху, и теперь су-шил около костра сапоги, и, увидев наследника, улыбнулся, сменив гнев на милость. Святозар бросил сапоги на землю и лег около костра, так и не переодевшись.

— Святозар, не лето еще, чего улегся в мокрых вещах, сейчас же переоденься, — беспокойно сказал Стоян.

— А, ты, вроде Стоян, — как, не слыша слов друга, добавил Святозар, — Ты, вроде никогда раньше не бухтел. А теперь как не погляжу, все время бурчишь, и всеми недоволен, — и довольно вздохнув полной грудью, закрыл глаза, да продолжил, — Как же я тебя Стоян, в Беловодье с собой возьму. Ты же скрипеть там, как начнешь, так вся дружина и разбежиться, меня покинет, — и опять засмеялся.

— Это, кто же тут, в Беловодье собрался, — услышал над собой голос Храбра, Святозар, и, открыв глаза, увидел как наставник уперев руки в бока нависает над ним.

— Да, это я так, — пролепетал Святозар, и, поднявшись, сел, уставившись в недовольное лицо на- ставника.

— Так, что-то ты, Святозар, как я погляжу, часто вот так говоришь, не думая…,- но Храбр не успел договорить потому, что со всех сторон сначало не громкий, а затем все более нарастающий и раскатистый покатился смех.

Больше всего, прямо гоготали, старшие дружинники отца: Дубыня, Богдан, Белян и Градислав. Дубыня на мгновение затих, окликнул друга и заметил:

— А, что, Храбр, я как погляжу — то, Святозар выходит и прав. Хорошая вы пара со Стояном, — и еще сильней громыхнул своим басовитым смехом.

Теперь покраснел не только Стоян, но и Храбр. Он повернулся в сторону Дубыни, и, уже было открыл рот, что бы сказать что-то, но внезапно увидел как к стану подбежал отрок, что жил с Велеем, и закрыл рот. Отрок остановился посередине стана и стал оглядывать молодых дружинников, явно разыскивая кого-то. Дружина перестала смеяться и присмирела, а отрок остановил свой взгляд на Святозаре, и, приблизившись к нему, поклонился, и, тихо сказал:

— Святозар, вас правитель к себе просит, — поклонился и словно весенний легкий ветерок развер- нулся и убежал.

Святозар тут же поднялся, все еще улыбаясь и хотел было тронуться к дубу, но Храбр схватил его за руку и сказал:

— Святозар, погоди…, глянь ты весь мокрый, переоденься прежде, — и все еще держа наследника за руку, развернулся, крикнув одному из слуг правителя, — Вячко, принеси сухое наследнику.

Вячко, молодой, крепкий, как и все восуры, парень принес смену белья Святозару. Наследник быстро переоделся, натянул на ноги сапоги и поспешил под сень дуба.

Когда Святозар приблизился к дубу, то увидел, что под ним стоит небольшая скамья со спинкой и большой широкий стол. Отец сидел на скамье возле Велея, положив руки на стол и, что-то рассказывал старцу, а тот ласково на него поглядывал и поглаживал свою длинную бороду.

Святозар подошел неслышно к беседующим правителю и старцу, и остановился. Отец заметив подошедшего сына, повернул голову, улыбнулся и позвал к себе. А Велей поднялся и предложил Святозару сесть на скамью между ними.

Когда Святозар занял указанное место, то, так же как и отец положил руки на стол и стал смот-реть на свои пальцы.